Сомнений плен, конвой вопросов,
И капли слов из старых ран,
Он шёл на пули, как Матросов,
И, как Гастелло - на таран!
Но режет мысли на кусочки
Нож самоедства – палача,
И угасает сила строчки,
От мук бессонницы крича.
В концлагерь быта гонит чувства
Взвод передряг в мундирах дел,
Добив остатки безрассудства -
«Полшага в сторону – расстрел!».
Проигран бой с житейской прозой
За власть над пошлостью рубля...
Но загнан в строчку точный образ,
Последний образ – «Для себя…»