"Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал Лицей..."
(А.С.Пушкин)
Защита престола и отечества есть священная
обязанность каждого русского подданного!
– Вас, Пушкин, надо побыстрее раскрутить, –
Сказал Дантес ему на светской вечеринке.
– Пиар какой-нибудь намедни замутить,
А то, вы пишите о девках...по старинке.
Имел возможность убедиться, ваша честь,
Стреляете вы словом очень метко.
Оставим для чертей – мужскую лесть.
Рецепт – дуэль, французская рулетка.
Запретный плод – он сладок был всегда,
И как магнит, притягивал нам взоры.
Вас будут помнить долгие года,
Подольше, чем эпитетов узоры.
– Я, батенька, не думал в вас стрелять,
Вы фразой этой не оставили мне шансов...
Меня вы можете безмерно оскорблять,
Но я вам ценность унижать не дам романсов.
– Вот и отлично, соловей наш, по рукам...
И кредиторов ваших срежем форс мажором,
И я, милейший, к славе берегам
Примкну навеки без особого разора...
– Вам удалось, Дантес, здесь убедить меня,
Престол Небесный ждет стихи и мои чтения.
Коня подайте же быстрей... быстрей коня...
И пару рюмочек с икрой – для настроения.
Все было так или не так, века остудят...
Черпнули славу оба, как большой рекой.
Царя издателя история осудит,
А нам, читатель, ближе ласка и покой.
– Не надо делать нам извилины – пунктиром,
Что ты поэт хотел посланием сказать?
– Нет, упаси меня.., все это – не сатира.
Я дух благой царя решился передать.
Так тяжело найти друзей среди царей!
Я очень жажду скорректировать сей график.
Среди людей, похоже, их найти трудней...
Вы постарайтесь изменить сегодня трафик...
P.S.:
Царский дом (Николай 1) после всех едких памфлетов, избавил Пушкина от цензуры,
оплатил великие карточные долги поэта и большие долги перед государством, которые он оставил не издав два исторических романа, после его смерти ( 120 тысяч рублей –
на современные деньги это порядка 70 миллионов), назначил пожизненный полный пансион его жене и четырем малолетним сиротам и, выкупив его рукописи, издал большим тиражом, дав возможность неблагодарным потомкам оценить великое достояние гения поэтического слова. Дворянские дети пушкинского времени начинали говорить на французском раньше, чем на родном языке. А повзрослев, зачастую владели русским языком хуже, чем речью Мольера и Вольтера. Наши аристократы по-французски не только говорили, но и думали. «Тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской», – писал Денис Фонвизин в «Бригадире» (1769 г.)
Русское дворянство не могло в то время широко оценить слог светоча русской поэзии, так как «первейшим» языком для пушкинского общества, очевидно, был французский. Дворянская аристократия говорила по-русски плохо, с акцентом, с чудовищными ошибками как в устной, так и в письменной речи. После освобождения крестьянства от крепостного права Александром 1, широкие массы простого люда к тому времени еще не успели обучиться чтению русской литературы. Получается, Николай 1 был главным популяризатором великого поэта, заложившим фундамент его нетленной славы.
Долгая память ему и почтение.