Сын лесничего ходит в горы
- искать судьбы.
Ему как-то в ладони глядели:
нагадали, что будет злато, женщины и рабы,
нужно только самого лютого зверя убить.
И с тех пор не сидится дома средь невежественной юрьбы,
что ему слово матери, отца мольбы?
Он другого теста, чужой крови, иного пути,
знать бы только , куда идти.
Под лежачий камень вода, как известно, не.
Он собрал котомку. В чём нуждаться? В хлебе, вине?
Скоро разглядит за холмами свет своих огней -
никакой нужды после. В дорогу тянет сильней.
На крутых подъемах воздух режет как наждаком.
Сын лесничего не славился ранее слабаком,
он глотает ком
и идёт за истоком.
На востоке находит устьё, за ним - скала,
раскаленный камень чуть ли не до бела,
мать такой бело-грязный плед по ночам клала,
и глаза от воды подобны глади стекла.
Но он горд, а, значит, назад без короны нельзя:
засмеют соседи, девушки и друзья,
из еды только ягод гроздья,
а свезет, так сумеет поймать воробья.
И года идут, и дорога всё манит вглубь,
нескончаемый день, леденящая ночь, безымянный путь,
забывается дом, причины и даже суть,
начинается проседь, закончится бездыханостью грудь.
И отец лесничего матери молвит: "Забудь.
Он искал зверя вне, не внутри.
И умрёт только вместе с ним,
не вернувшись. Когда-нибудь".