Здесь же и ме сидели на холме…
В долине спящий город просыпался.
Нет, отдаю себе отчет вполне –
На этой теме всякий оттоптался…
Но всё-таки, сидели.
Ме, вокруг, казалось всё до боли незнакомым.
[он вышел из тридцатилетней комы,
Он вышел, как зашел – легко и вдруг]
И вот они сидели на холме.
Ме миновали в беспробудной коме
Инфаркты, простатиты, глаукома,
Метастатический распад Горкома,
Обкома, да чего там… всей стране
Пришел. И потому-то в тишине
Ме думал, что гляди-ка, скоро лето,
Что, собственно, потерю партбилета
Он объяснит – не звери же оне.
А Жэ [жена] заботливо его
Укутывала бледным одеялом.
[Она, конечно, мужу изменяла…
Но без энтузиазма – мало, вяло.
Короче и не более того]
Но это всё – досадные накладки
Прошедшей жизни –
в коме или нет –
Неважно.
Ведь пока ты на холме
Так горячи и горечны, и сладки
Кузнечиков бессмысленные песни в баюн-траве,
И солнцем, и песком на атомы разъятый,
паришь – весь остров-крым конца восьмидесятых
Перед глазами.
Что там ме и же?
Она глаза ему ладонью закрывает,
Чтобы не смотрел на женщину почти что в неглиже.
Они не знают, что холмы летают.