- Ну, ты принесла то, что я у тебя просил? Что тут у тебя? Салфетка? Слушай, тут на ней какая-то морда. Покажи, покажи мне скорей, где здесь следы его спермы. Он всё-таки оказался голубым?
- Нет. Он нормальный мужик.
- И он тебя трахнул?!
- Нет, это я его трахала.
- Ну, это безразлично!.. Ты его трахнула, и он кончил, да?
- Нет. Он сжимал пальцы в кулаки и терпел…
- Ну, а метод Моники Левински? Ты была обязана его применить. Ты сделала это?
- Да.
- Тут он не устоял, и…
- Нет. Он кусал вкровь губы, но терпел.
- Не может быть!
- Оказывается, может. Он терпел.
- Ну, уж тут-то ты ему, естественно, отомстила? Ты использовала его рот в качестве седла?
- Да, да, да!
- Он орал, плевался? Может, его вырвало?
- Нет. Он всё, всё терпел!..
- Вот юродивый!
- Его лицо… Оно было всё в поту, в крови, в слизи… Мне стало его жаль. Я приложила к его лицу салфетку, и лик…
- Что лик?
- Его лик отобразился на этой салфетке.
- Тьфу, чертовщина, - сказал он и брезгливо бросил салфетку на стол. – Ну ладно. Забудь о нём. Короче, начинаем обрабатывать этого, с тринадцатого округа. Сегодня ты идёшь отдыхать. А завтра… Завтра будь во всеоружии: там, трусы… лифчик… Короче, не мне тебя учить… Знаешь, что надо делать…
- Да. Я теперь знаю, что надо делать, - она бережно взяла со стола салфетку, - я ухожу.
- Да-да-да, иди, отдыхай!
Она направилась к выходу:
- Нет, ты не понял. Я совсем ухожу. Я ухожу с ним.
- Что? Да ты рехнулась?
Он выскочил из кресла и зашагал к ней:
- А-а-а, романтики захотелось?.. Иди-иди, погуляй! Но твоя мышка?.. Твоя очаровательная, стриженная в ёлочку… мышка?! Она ведь привыкла регулярно приятно удовлетворяться, - и он привычным движением направил свою ладонь к низу её живота.
Она же отпрыгнула от его руки, как от ядовитой кобры. И он впервые увидел в её глазах совершенно новое выражение – выражение девичьей стыдливости.
- Иди, иди, проваливай! Только знай, там не романтика. Там нищета, человеческое презрение, печать идиотизма на лице… Иди!.. Вернёшься!.. Прибежишь… приползёшь!.. Я-то прощу. Но вот она, - и он опять показал на её низ живота. – Она!.. Она превратится в дохлую крысу! И уже никому не будет нужна…
Она ещё крепче прижала к груди салфетку и тихо пошла к двери. Потом, так же тихо, почти нежно, закрыла её за собой.
Он возвратился в своё кресло.
- Надо же? Вероника!.. Мой лучший работник!.. И такое… Не ожидал!
Он нервно схватил трубку телефона и почти заорал:
- Ко мне быстро лейтенанта… Фу, чёрт! Забыл её фамилию. Ну, знаешь, такие губы, сиськи, попа такая аппетитная… Во, вспомнил! Зовут Ксения. Да-да, её, её. Ко мне! Срочна-а-а!
Трубка с грохотом упала на аппарат и судорожно задёргалась на рычагах.
- Хм, «с ним»… Идите-идите… Скатертью дорога… Это же надо? Не перевелись ещё дураки!.. Хорошо ещё, что их немного… Да-да, вызывал. Входите, Ксения! Подойди поближе, ещё ближе. Тут тебе предстоит работа…