Подвинул ближе старый стул пресыщенной рукой Маэстро,
С чуть уловимым трепетом расправил тонкий шпиль,
Почтительной улыбкой он оживил земной место,
И к струнам приложив смычок, возглавил штиль.
Искусно ловкий сгиб стальной его руки
Размыл цветной порядок уличного шума,
Лишь человеческий, необозримый блеск щеки
Заполнил сердце словно ласковая дума...
Раскрылся грот:
И словно две волшебных нимфы пустились в танец под первый ранний луч,
Как брызнул звук призывно ноющей струны,
Танцующий во мраке туч
Невинно чистый звук пронзающей любви.
В небытие, забывши мир, расторгнув все людские грозы,
Как первый жаворонок льёт сладостную трель,
Они воспели безоковный ветер лучше прозы;
С виолончелью будто бы божественно слилась свирель...
Кругом пестреющие, кровью алые
Дамасские кусты колючих роз,
Что горько заглушают судьбы рваные
Великих гетманских природно-вольных слёз.
Неоглашённая война двух отголосков света
Подобна фанатичным взрывам их родных лучей,
Но нимфам дела нет до верного ответа,
Глаза и души их не знают палачей.
Они резвятся разумом и телом,
Внимая лишь гармонии друг друга...
Маэстро же закончил своё дело
И замер от приятного испуга:
Мурлычущая скулами старушка
Блеснула взглядом - показались черти-трефы,
И разлетелась огненная стружка -
Рука её разгладила две эфы.