Постижение тени
будит небесность
лезвием,
буреломы и горный хребет,
исток и устье.
Отбеленное темечко, сердце, кровавый сгусток
отрывают концовку от копии,
изменяют синонимы
и черту вырезают грубую.
Этот шов симулирует невесомости символ по всем канонам,
продолжая бежать эмоции диким слогом,
Я не знаю ни ноты из джаза теней, что рвутся
в миллионной квартире,
синхронной улице,
взлетном седом пунктире.
И отчаяние тихим шелестом режет тонкую кожу,
чтобы выпустить солнцем жженое
вещество
до костного хруста,
И услышать его без контура, хроноса, мертвой музыки.