Во сне вхожу сквозь сумрак золотистый
Туда, где в сталактитах аметиста
Застыла развороченная твердь.
Где солнце долу клонится устало,
Но, тщетно преломлённое в кристаллах,
Навеки не дерзает догореть.
Застывшие в цветении космеи
Листами шевельнуть во мгле не смея
Сплелись венцом древнейшей из потерь.
Весёлых птиц вокруг не слышно боле,
Змею, и ту давно убило горе,
Лишь бродит молчаливый странный зверь.
Он каждый день у древнего ущелья
Тоскливо ждёт чьего-то возвращенья,
И жалобен его охрипший вой.
Забудь иконописные каноны,
Слепящие окладами иконы,
Узнай теперь, каков твой Бог живой!
Такая боль - не выдохнуть, не охнуть!
Ему бы скушать яблочко и сдохнуть,
И навзничь лечь в большой хрустальный гроб!
Поверь, таких картин не сыщешь в Гугле,
А яблоки в листве горят, как угли,
Мечтой заветной алчущих утроб!
Когда войду в померкшую обитель
Как равный зверю ангел-победитель,
И рухну перед милым зверем ниц!
И морду обовью ему руками,
Слеза моя тогда прожжёт и камень,
Но нынче полно! Хватит небылиц!
Презрев свою неслыханную славу,
Упал я, бес коварный и лукавый,
Бахвалясь у вселенной на краю!
Вот новый век спешит за прежним веком,
От вируса дойдя до человека,
Я заново себя воссоздаю!
И прост мой хлеб, и быт унылый тесен,
Я сам себе пока не интересен,
В божнице у меня Святой Касьян.
Но лишь глаза в дремоте закрываю,
Так вижу - над упавшим небом рая
Мой древний свет, как прежде, воссиял.