«О мёртвых либо хорошо,
либо ничего, кроме правды»
Как много значил он в семидесятых,
С ЕЕ двухтомник – вечный дефицит,
Где было всё: елея не без яда
Для партии, с которой так фартит.
И нос по ветру, притчей во языцех,
Держал всегда, как мало кто из тех,
Его друзей,
Ни в петлю и не спился,
Взамен – то льстя, то позже на посмех
Одних и тех же чохом выставляя.
Когда завыли ветры перемен,
Умело звал в заоблачные дали,
И был правдив, и лживо дерзновен,
И в то же время каверзно угодлив,
Характера не вымарать слюной
Его вражин, завидовавших годы,
Десятки лет пока кутил в иной
Стране, где чтят иные идеалы
И чужды снеги станции Зима...
Он был творцом, которых нынче мало,
Кто сам себе и воля, и тюрьма.