Преодоленье, преодоленье…
Вся жизнь моя как в гору бег,
А на душе всегда томленье -
Как не споткнуться? Как успеть?
Как не сломаться под напором
Тех обстоятельств и проблем,
Что часто мне судьба подносит,
Не милуя меня совсем?
Так звезды для меня сложились
И имя, видно, подвело,
В котором мягкий знак, как камень
Пытается тянуть на дно.
Еще девчушкой несмышленой
Я очень ясно поняла:
Мне чтобы цель свою добиться
Быть нужно твердой как скала.
Трудиться, рук не покладая,
И, зубы сжав, идти вперед.
Мне не дано легко, играя,
Ловить удачу за крыло.
При этом вряд ли кто похвалит,
Поможет, взглядом ободрит…
Наоборот – преградой станет
Иль, не подумав, оскорбит.
А рядом брат, ему от Бога
Был уготован путь иной –
Все получалось ненароком,
Как будто вел кто за собой.
Возьмет ли в руки он гитару
Или бумагу и перо...
И вот, пожалуйста, готовы
Стихи иль песня, все равно.
Он мог поэтом стать прекрасным,
И живописью поражать,
А может классным музыкантом…
Мне тех талантов не видать.
Я искренно им восхищалась,
Гордилась и брала пример,
Но у меня все получалось
С трудом и на другой манер.
Я долго мучила гитару,
Но не сумела покорить,
А мне твердили, что нет слуха,
И нечего людей смешить.
Забросив инструмент упрямый,
Я стала петь под патефон
И голос слабый и дрожащий
Набрался сил и тембр обрел.
Потом в порыве вдохновенья
Я принялась вдруг рисовать,
Но над рисунками смеялись,
Стараясь побольней достать.
Я ж с исступлением чертила,
Роняя на бумагу пот,
И руки обретали силу,
Глаз - зоркость, а душа - восторг.
Нет, я художником не стала,
Но мой талант, увидев свет,
На много лет меня оставил
Редактором стенных газет.
А сколько пролито ночами
В подушку слез лишь от того,
Что буква «р» не поддавалась,
Боялась горла моего.
Меня дразнили все картавой,
Я ж поклялась, что «зарычу»,
И день-деньской как заклинанье
Твердила: «К-р-р-уг, к-р-р-ругам,
в к-р-р-ругу»…
И вот свершилось - он трепещет,
Неподдающийся язык
И «р» не просто произносится,
А исторгается как рык.
Еще одно преодоленье
Пришлось мне в детстве совершить,
Когда услышала запрет я
На то, чтоб балериной быть.
Нескладная и чуть живая,
Сжав пояс сломанной рукой,
Я пред комиссией стояла,
Что вынесла вердикт такой:
«Вам не дано кружится в танце,
Высоки вы не по годам
И слишком мало в теле пластики…» -
Слова хлестали по щекам.
Как объяснить всем этим людям,
Что танец сам во мне живет
И только я услышу музыку
Он за собой меня ведет.
Я отдаюсь ему всецело
И, забывая обо всем,
Не чую даже веса тела,
Кружась опавшим в дождь листом.
Но взгляд жюри был колким, жестким
И легкость, что во мне была,
Как поздний снег весной растаяла
И тяжестью к ногам стекла.
Потом наплакавшись, но волею собравшись,
Я принялась, скрываясь и таясь,
«Веревки вить» из собственного тела,
Сломаться иль порваться не боясь.
Я научилась, и без всякой помощи,
В кольцо свиваться, как гремучий гад,
И делать «мостик», не держась за поручни,
И как гимнаст садиться на «шпагат».
Я без усилий высоко взлетала
В прыжке над планкой или над «конем»,
И физрука всем эти удивляла,
И в справку он глядел, морщиня лбом.
А в справке той написано врачами,
Что от занятий освобождена,
И по состоянию здоровья
Я напрягаться вовсе не должна.
Так и росла, как дуб из-под асфальта,
Что движется наперекор всему,
И, наливаясь силой, пробивается
К манящим искрам света и теплу.
Года летели и вот уж из ребенка,
Который своего добиться лишь мечтал,
Я превратилась в робкого подростка,
С тревогой ждущего признанья и похвал.
Но окружающие не хвалили…
И я поверила, что мне не суждено
Быть лучшей, быть единственной, любимой,
Что мой удел терпение одно.
Жить для других – что может быть прекрасней? –
Решила я и в том дала обет:
Себя - забыть, от счастья - отказаться
В свои неполных девятнадцать лет.
Но, слава Богу, сердцу не прикажешь
И чувства, разрывая воли цепь,
В волненье приводили строгий разум,
А душу заставляли петь.
Любви всепоглащающая сила
Творила чудеса и вдаль вела,
И окрыляла, и с ума сводила,
Как будто кружка терпкого вина.
И этот вихрь душевного порыва,
Преграды все поправ, смог изменить судьбу.
Благодаря любви, того добилась,
Чего я и сейчас добиться не могу.
Любовь моя была неразделенной,
Но это только разжигало кровь,
Подталкивая доказать вселенной,
Что я сильней любви своей оков.
Я день и ночь корпела над конспектами,
Чтоб стерся из сознанья милый лик,
И сухость непонятных терминов
Не позволяла долго слезы лить.
Так получилось, что, стремясь остаться
В том городе, где обитал кумир,
Я выбрала такую специальность,
Которой только заполнялся мир.
О программистах знали единицы -
Случайность завела меня туда,
И я примерно не могла представить
Размер преодоленья и труда.
Ведь я мечтала: «Буду адвокатом,
Чтоб справедливость для людей искать…»,
Но трижды провалившись на экзаменах,
Я не сумела в их среду попасть.
И вот я занимаюсь математикой,
Но постигаю суть ее с трудом -
Извилины, привыкшие к метафорам,
Не могут одолеть логичность форм.
Я десять раз тогда была готова
Забросить все, закрыв глаза, сбежать,
Но груз стыда, ответственности, долга,
Меня держали и не пускали вспять.
И снова выстояла, и опять, как прежде,
Я победила в той борьбе себя.
Любовь, здоровье, пылкие надежды -
Все стало жертвой воли алтаря.
От той любви, испытанной когда-то,
На сердце у меня не только шрам –
Душевно стала я богатой
И сострадательной не по годам.
А принципы науки информатики
Внесли в сознанье логику систем,
С тех пор блок-схемы, алгоритмы, формулы
Мне помогают в осознании проблем.
И после окончанья института
Мне вновь пришлось доказывать не раз:
Диплом мой не бумажка и не «липа»,
Полученная для отвода глаз.
Там, где другие с легкостью завидной,
Черпали результат как воду из пруда,
Мне, как легендарному Сизифу,
Все доставалось тяжестью труда.
Чтоб остудить мой нрав мне предлагали
Задания такие, что другим
Предложить не могли иль не решались,
Но я бралась назло себе и им.
Так, подарив училищным парнишкам,
Пришедшую в негодность ЭВМ
Мое начальство доложило выше:
«Подшефные у нас довольны всем!
А то, что нет оперативной памяти
И прочей электронной зауми,
Так это не беда, и программисты
На перфоленте создадут аналоги».
А чтоб блестящую не портить репутацию
Специалистов с опытом большим,
Всерьез неразрешимую задачу
Решили дать «зеленым», молодым.
Но и «зеленые» все отказались,
Назвав весомые на то причины,
И только я сочла себя обязанной
Всем показать, чему меня учили.
Три месяца я день и ночь сражалась,
Одолевая технику, блок-схемы -
То вис компьютер, то бумага рвалась
И досаждали мелкие проблемы.
Вот, наконец, держу ее в ладонях -
Свою систему на бумажной ленте -
Никто не верил, а она работает
И крутит вентиля на стенде.
Потом от практики я ринулась в науку.
И снова мне пришлось преодолеть
Неверие, сомнения и муку,
Что я смогу, лишь надо захотеть.
Мне говорили: «Возраст ваш предельный,
Чтоб кандидатскую работу защищать,
Тем более в той области, в которой
Вы многое еще должны понять».
Все дело в том, что я не в математике,
В социологии решила доказать
Свои воззренья на проблемы общества
И как научно можно их решать.
Не сразу, но и это получилось,
И кандидатский выдали диплом,
И кажется, что все мои мученья
Не явь, а просто страшный сон.
Теперь уже, все в жизни устоялось,
Я доказала людям и себе,
Что все смогу, что если надо, справлюсь
С любой задачей, что дается мне.
Но дух мятежный не приемлет мира,
Он жаждет бури, как писал поэт,
И без преодоленья обстоятельств
Мне скучно жить, и сладу с этим нет.
Шестой десяток преодолеваю
Проблемы, сложности, судьбу, себя,
И только так (все это понимают)
Могу быть счастлива, иначе я – не я.
Июль-сентябрь 2005