Семя-в-начале не знает бурь,
привидений город, усталое лоно
препятствует семени укорененью,
падает Бог на город со стоном,
как башня в огне, со стёкол звоном,
по-детски досадуя сопротивленью
купы людской его появленью.
Семя-в-начале не знает бурь,
привидений город, сожравший лазурь,
усталое лоно препятствует корню,
падает Бог на город со стоном,
как башня в огне, со стёкол звоном,
по-детски досадуя, спотыкаясь
о купу людскую, почти отчаясь.
В тверди небесной, щите, защите
звёздное семя просвета ищет,
манну надежды иссохшей почве,
море загадок штормами свищет,
девственный мир беззащитен ночью,
со стражем своим он сразиться хочет,
ключа обладателя сердце ищет.
В тверди небесной, щите, защите
звёздное семя просвета ищет,
манну надежды ослепшей почве,
море девственно штормом свищет,
девственный мир загадочен ночью,
со стражем своим он сразиться хочет,
ключ утерявшего сердце ищет.
Может ли скромный сельский труд
всего континента выдержать спуд?
Земли полушарие если скажет,
зелёный дюйм не выдержит, ляжет.
Пусть семя найдёт себе тихую пристань,
пьяного берега лучший порт,
пол пристани жаждой матросской выстлан.
Может ли скромный планеты труд
всей вселенной выдержать спуд?
Дубрава зелёная если скажет,
сфера небес не выдержит, ляжет.
Пусть семя найдёт себе тихую пристань,
за кулисами берега пьяный порт,
где жажда матросов держит когтисто.
Человек-в-семени, семя-в-начале,
в полях пространства мы их встречали.
Гром не обрушится на город,
нет звёзд по флангам гарнизона
и пушки спят в том королевстве.
Герой послезавтрашний как ворона
звездой над башней свой метит ворот.
Человек-в-семени, семя-в-начале,
в полях по флангам мы их встречали.
Звезда не упадёт на город,
спит гром в объятьях гарнизона
и пушки спят в том королевстве.
Герой послезавтрашний, как ворона,
звездой над могилой свой метит ворот.