Где влага лица твоего однажды
извилины мозга мне промочила,
ты призраком вдруг сухо вскочила.
Где однажды русалки лёд твой взломали
и волосы их поднялись в ту прорубь,
ветер сухой пролетел, как голубь.
Где однажды твои зелёные кости
заплетались в шнур тугой без разгадки,
явился разгадыватель украдкой.
Он ножницы правил, точил ножи,
узел резал в его основе
и плоды разгадок запрятал снова.
Невзрачная, на ложе сорняков,
подобная приливу и отливу,
любовь твоя суха, как кость оливы.
Скрывает тень твоя детей бегущих,
которые кричат, чтоб не исчезнуть
в тебе, как в бездне.
Ты могильно суха, накрашены веки,
глаза твои колдовством открыты,
землёй и небом зрачки набиты.
Кораллы лежат в твоей колыбели,
змеи пляшут в твоих приливах,
пока наша вера жива на диво.