Пью из морошки живительный сок у камина,
Ночь за окошком и снег уж какую неделю,
Пахнет тобой и так тонко весной мандарина,
Что мы с тобой по весне, о, Любовь, не доели.
А лишь чуть-чуть, надломив затвердевшую корку,
И откусив по зубку от её колорита,
Каждый, как есть, по своим разбежались каморкам
Лишь со своей в тишине тишиной недопитой.
А ведь тот сок, что уж бродит, из ягод болотных…
Надо же, вместе ведь в вёдра, да изредка в губы,
Мы собирали по числам нечётным и чётным
Сладкую морось и кислой туманности убыль.
Лунную слизь и, как снег сей, холодные росы
Звёздным песком с обречённой на зарево ночи…
Что же теперь - только память, да куча вопросов,
Кои, увы, по моей ли вине, без ответов.
Вот бы сейчас той морошки с кислинкой с болота,
Кое не здесь, а за маревом прошлого века,
В осени той, где рябинок моих позолота,
Кровью стекла человечьей во Времени Реку.
И разошлась, как туман, по податливым венам
Рваных ветров отшумевшего дождиком лета…
Пахнет тобой и с ромашкою клеверным сеном,
Знать бы ещё, что не мгла, а начало рассвета.