Замела метель дороги. Всё едино.
Хоть куда езжай мой конь, ляг костьми.
И костями снег зыбучий, лебединый,
Да невиданный по мягкости мости.
К этой вьюге, к этой стуже, к этой ноченьке,
Как слепых поводыри, вели деньки.
В поле вьюга зазвенела в колокольчики.
В поле стужа зажигает огоньки.
Что блестит в ночи огнями кроме сёл? –
То ли свечи помечают сокровища,
То ли стая волчья вышла на промысел,
То ли нечисть хоровод повела.
Что звенит в ночи? Снежинки ли хрустальные
С тихим звоном друг о друга ударяются.
Так бубенчики звенят, да в жилах кровь ещё,
То ль сквозь вьюгу прорвались колокола,
То ли эхо надо мной издевается,
То ли гусли заливаются печальные,
То ли души неприкаянные маются.
Стонут. Крутит мгла.
Там за полем лес, а поле не пройдено.
Лягу в снег, али до леса доберусь.
Мать честная, мать моя, это ж родина,
Вьюгой сбитая, сколоченная Русь.
В поле снег слепит глаза, ветер во поле.
И мороз едва-едва не замёрз.
Мы с конём моим до леса дотопали.
Чтоб добраться хоть до этого до тополя,
Я побрёл, цепляясь за стволы берёз.
А в лесу весна, а в лесу трава.
Здесь не свалены дубу, не подпилены.
И летит сова, и летит сова.
Прямо к филину. Прямо к филину.
И заухал сыч, и унюхал дичь.
Кто-то здирающе душера.
Чтоб настичь, остричь принял зычный клич
Сброд болотный и мелкая шушера.
Завалили, рвут моего коня.
Не Господь так дал. Карта выпала.
Пялит бельма кот: Приголубь меня.
Мне коту сова глазки выпила. –
И черней, чем ночь с четырёх сторон
Катят чьи тела, липнут души чьи,
Чтобы каркать им, косякам ворон,
Чтоб лягушкам кричать по-лягушачьи.
Чтоб цветам цвести да дурной траве,
Не дружить с дармовым и дарованным.
Чтоб верёвке виться, да выть вдове,
Да пищать молоденцам ворованным.
Чтоб стонать, раз выпь, а раз волк, так выть,
Поднялись стеной, встали плотную.
Чтоб не начал я тот лес расколдовывать,
Чтоб с болотным не рассталась болотное.
Ох, и зла ж ты, Русь. Хлещешь злей ремня.
Обдерёшь, заешь, пока я не ем.
Ты ж родней, чем мать, только чур меня!
Отпусти живым с покаянием.
В поле звон затих, огонёк погас.
Зельем лечит Русь, да отварами.
И не псы хранят, а медведи нас,
Проходя бесшумно бульварами.
Не открестишься, не погонишь прочь.
Русь, в груди стуча, в жилах булькая.
А над Русью снова склонилась ночь,
Как колдунья над детскою люлькою.