Шри Ауробиндо. Савитри 5-3 Сатьяван и Савитри

Ритам Мельгунов
Шри Ауробиндо. Савитри
   Книга V. Книга Любви
   Песнь 3. Сатьяван и Савитри

Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.

Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.




* * *



Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo


САВИТРИ
SAVITRI


Легенда и Символ
A Legend and a Symbol



Книга V. Книга Любви
Book V. The Book of Love


Песнь 3. Сатьяван и Савитри
Canto 3. Satyavan and Savitri



Савитри рождается на земле в ответ на мольбу всего мира. Выразителем этой мольбы становится царь Ашвапати — могучий дух, воплощенный в человеке, вождь мировых духовных исканий, символизирующий духовное устремление всего человечества. Он совершает великую Йогу во имя освобождения людского рода, благодаря которой раскрывает собственную душу, истинное «я», одухотворяет свое существо и постигает великие тайны мироздания. Достигнув индивидуальной полноты, он проникает в иные сферы бытия и странствует по лестнице проявленных миров, чтобы покорить все ее ступени и открыть человечеству путь к вершинам Духа. Он движется через миры тонкой Материи, низшей и высшей Жизни, низшего и высшего Разума, через Небеса Идеала и сферы Мировой Души: он восходит в великие светоносные царства и спускается в бездны миров Мрака и Лжи, принося в них высший Свет, чтобы в итоге подняться к мирам высочайшего Знания и проникнуть в обитель Духа. Наконец, остановившись на последней границе проявленных миров, перед непостижимой Вечностью, он удостаивается Откровения Божественной Матери мироздания и молит Ее, как вестник всего человеческого рода, низойти на землю и даровать падшему роду освобождение от Тьмы и Смерти. Матерь Мира внимает его молитве и прорекает свое Нисхождение и освобождение человечества. Всё это описывается в Части I эпоса (Книги I—III). Теперь на земле рождается Савитри — дочь царя Ашвапати и Спасительница мира — воплощение Божественной Матери. Ее жизнь и духовный путь описываются в Частях II и III эпоса (Книги IV—XII).

У Ашвапати рождается дочь, царевна Савитри, Спасительница мира, воплощение Божественной Матери. Она растет и достигает все большей зрелости, усваивая все высшие достижения человеческой культуры и знания. В ней происходит и великий внутренний прогресс. Однако она столь блистательна и высока и в своем внутреннем мире, и во внешнем облике, что никто не решается приблизиться к ней и стать ее спутником, никто не может достичь ее высоты и идти рядом с нею. Но приходит чудесный день, когда Ашвапати получает откровение о дальнейшей судьбе своей дочери, провидя в ней великое высшее существо, пришедшее на землю с грандиозной миссией. И он, повинуясь наитию свыше, отправляет Савитри на поиск ее суженого, в единстве с которым ей предстоит исполнить свою работу на земле. После долгих странствий по городам и весям и среди дикой природы перед Савитри открывается чудесный предгорный уголок. И здесь она встречает Его, своего суженого, родную душу, в общности с которой они трудятся на земле на протяжении многих жизней, — Сатьявана. Вечные Влюбленные вновь воссоединяются в жизни на земле.




ПОКИНУВ прошлого немую тайну,
Теперь, в забвеньи уз нерасторжимых,
Сошлись те духи на путях Времен.
Все ж их сердца сокрытой зрящей сутью
Узнали вмиг друг друга, отозвавшись
На первый клич пленительного гласа
И первый образ суженого лика.
Как из глубин душа к душе взывает
Сквозь плотную завесу внешних чувств
И слова ищет, что излило б сердце,
Исторгло б страстно жажду существа,
Но тьма ума затмляет внутреннее зренье,
Лишь малость проницает стен земных преграды —
Так встретились они в тот высший час,
Так выразили узнаванье в глубях,
Единства память, жившую и звавшую внутри.
И первым Сатьяван так молвил Савитри:
«О, ты пришла из немоты Времен,
Но глас твой сердце пробудил во мне
И напоил неведомым блаженством,
Бессмертная иль смертная лишь в плоти —
Ведь надземным душа твоя глаголет
И надземным твой обнимает взор, —
Как нареклась ты средь сынов людей?
Откуда воссияла ты, зарею,
Собою полня жизнь моей души,
Светлее лета, ярче всех соцветий,
В пределах дней моих уединенных,
О дева-солнце, свита златом света?
Я знаю: божества дружны с землей.
И днем и в сумерках феерий зритель,
Бродил я много, пилигрим душою,
Влекомый чудом столь привычных сцен.
Не скрылись от меня земли живые силы:
Хоть влекся я среди земного действа
И внешности обычной сцен природных,
Я прозревал, не обманувшись формой:
В них на меня взирало Божество.
Я видел сквозь пылавший полог неба
Венчанья непорочные зари,
Иль, с поступью рассвета споря в счастьи,
Шагал по берегам дремотным дня,
Иль странствовал в златой пустыне солнца
Через бескрайность блеска и огня,
Иль изумленную встречал луну,
Скользящую в туманных ширях ночи,
Иль звезды — стражей в долгом их обходе,
Пронзавших бездны пиками своими, —
Ко мне явились гости тайных сфер:
Полдневный свет и сумерки ночные
Открыли мне заветные обличья,
Мне образы блаженные предстали
И в пламени, и в солнечном луче.
Я внял эфирным чудным голосам
И ритмам песни колдовской кентавра,
Мой взор застиг купающихся апсар
И нимф лесных, глазевших из листвы,
И громоногих властелинов ветра;
И в тысячеколонных залах света
Узрел я лучезарных принцев Солнца.
И вот мой ум готов вообразить,
Хоть сердце и страшится мысли этой,
Что, пробудясь с зарей богов раздольной,
Покинув чудо-ложе в горних сферах,
Ты мчишься на конях своих куда-то
Из тех миров, где правит Громовержец.
Хоть красотою ты — как дева неба,
Сколь больше был бы рад я в мыслях знать,
Что между вежд твоих — улыбка смертной,
   [Или: Что взор твой сладок смертною улыбкой.]
Что взгляд людской тебе тревожит сердце
И грудь твою златистую волнует
И глас земной рождает трепет в ней.
Коль ты симпатий наших не чужда волненью
И безыскусности простых земных явлений,
Коль может взор твой на земле пребыть согласно,
И, средоточье горнего блаженства,
Твое златое тело — поиграть в усталость,
Тревожа нашу местность грацией, пока
Земного яства скоротечный вкус
Тебя задержит, сладок, мимолетен,
И ручейка игристое вино,
Спустись. Прерви свой путь. К нам низойди.
Здесь рядом моего отца приют,
Укромный, зеленью увитый скит,
Сокрытый ратью сих царей безмолвных,
Воспетый трелями хоров нарядных,
Чьи гимны вторят в музыкальных нотах
Ветвей цветистым страстным письменам
И полнят каждый час певучим кличем.
Под роя пчел приветное гуденье
Нагрянь в наш медоносный край лесной;
Увидь со мною мир цветущей жизни.
Проста, скудна в лесном отшельи жизнь,
Но все ж в сокровища земли одета.
Здесь ветры-гости мчат, качая кроны;
Сквозь ясность дней покоя стражи свыше,
Улегшись на пурпурный полог неба,
Взирают на богатства тайн и тишей леса,
И свадебные воды песнь поют укромно.
Здесь многоликие лесные боги,
Вздымаясь ввысь в нарядах шелестящих,
Царят над скоротечным часом смертных,
Гостящим в их владеньях вековых.
Оделись зори зеленью и златом,
Тенистых крон взметнулись гобелены:
Готов тебе приют отдохновенья».
И та, помедлив, словно не желая
Нарушить чары сладостного гласа,
Задумчиво ответила: «Я Савитри,
Мадранская царевна. Кто же ты?
Каким певучим именем прекрасным
Ты на земле изъявлен для людей?
Какого царственного древа ветвь,
Вспоенная в потоках благодатных,
Здесь, наконец, счастливо расцвела?
Зачем в глуши нехоженой живешь ты,
Сокрыв свою блистательную юность
Вдали от славных дел, тебе потребных,
Среди отшельников и диких тварей,
Бродя один, лишь сам себе свидетель,
В безлюдии Природы изумрудном,
Встречая лишь великие безмолвья
И гул незрячий первозданных тишей?»
И Сатьяван ответил Савитри:
«Когда еще был ясен взор его,
Царь Дьюматсена прежде, Шальва, правил
Всем краем, что за ширью этих крон,
Дни проводящих в неге изумрудной
Бесед сердечных с ветром-пилигримом,
Лежит, взирая к южным небесам,
Простершись меж мечтательных холмов.
Но беспристрастная Судьба убрала
Покров свой от него: живая ночь
Объяла путь могучего владыки:
В пустых очах пресекся луч блаженный,
Блистающих богов беспечный дар,
Себе его вернувших, отозвавших
Изменчивой богини благосклонность.
Из царства света внешнего изгнанник,
Лишившись дружбы видящих собратьев,
Он дважды одинок пока: в себе
И в шелесте торжественном лесов.
Сын этого царя, я, Сатьяван,
Довольный жил, ведь о тебе не знал я,
В уединеньи духа многоликом
И в этом шепоте лесном, мне близком,
Раздолья и безлюдности питомец.
Наедине с Природою великой,
Обретшей вновь во мне свое дитя,
Я правил благороднейшей державой,
Чем царства все, что воздвигают люди
На косной, тусклой материальной почве,
И с искренней землею первозданной
   [Или: И в прямоте земли первоначальной.]
Был счастлив близостью младенца Бога.
Я вольно жил в ее дворце бескрайнем,
В великих залах средь убранств роскошных
Взрастал среди своих природных братьев,
Любимец нежной матери всех нас.
Я возлежал в нагих объятьях неба,
И солнца луч ласкал мое чело,
Даруя светлые благословенья,
Луна в ночи серебряной усладой
Мне целовала вежды перед сном;
Земные зори для меня сияли.
Влекомый шепоткам заветным вслед
Под сенью дней зеленоодеянных
Блуждал я по лесам, внимал я гласу
Ветров и вод, делил я радость с солнцем
И вслушивался в говор мирозданья:
И, утоленный, дух во мне познал,
Что богоравны мы рожденья правом,
   [Или: Что от рожденья мы богоподобны.]
Что в роскоши проходит наша жизнь,
Ведь нам принадлежат земля и небо.
Еще пред тем, когда, Судьбой ведомый,
Попал я в изумрудный этот мир,
Разбужено прикосновеньем вещим,
Мне раннее предвиденье открыло
Величье дикого сознания земли,
   [Или: Земли животное великое сознанье.]
Что ныне так приблизилось ко мне,
Оставившему роскошь прежних дней
Для жизни в этом ропоте бескрайнем.
Уже я знал ее в мечтаньях духа —
Как если бы души глубинный мир,
Впустив земных обличий рой живой,
Вдруг озарился тайным постиженьем,
Ее заветным зреньем пробужден.
Я с детства жил игрою зримых чар:
Что в форме, в цвете прозревало око,
В уме приобретало новый смысл:
В обличьи мыслил он постигнуть душу.
И бог дитя творил моей рукою,
Влекущейся его прикосновеньем,
Живые образы своих прозрений:
С листов, с камней они вещали людям.
Посланцы красоты мне стали други.
Стремительная жизнь, что с гордым ржаньем
Мчит ветрогривая, очам дарила
Полета образы; олень изящный
В закатных пламенах казался песнью,
Что вечер пел души моей безмолвью.
Ловил я вечным оком, как внезапный
Блистал над темным прудом зимородок,
Как плыл неспешно величавый лебедь,
Волшебной грезы белоснежный образ,
Посеребрив озерную лазурь;
Листва, трепещущая в страсти ветра,
Разряженные бабочки-красотки —
Сознательные воздуха цветки,
И синих бездн крылатые скитальцы
   [Или: Лазурных бездн скитальческие крылья.]
Запечатлелись в памяти души;
Там возвышались дерева и горы,
Величественны, словно Божьи мысли.
Нектарницы в блистающих нарядах,
Павлиньи луны в неге струй воздушных
Пленительными фресками предстали,
На стенах памяти запечатлевшись.
Я изваял увиденное в камне,
Я понял отголоски слова свыше,
И ритмы бесконечности размерил,
И в музыке услышал вечный Глас.
Я тайный слышал зов, дыханье чуда,
Но тела Бога моего не мог обнять
Иль стоп коснуться Матери всемирной.
Я в людях зрил единой Сути части,
Что ищут части и живут отчасти.
Каждый живет в себе и для себя лишь
И скоротечна связь его с другими;
Каждый лелеет скромный свой удел,
Поверхностные радости и скорби,
И Вечного не видит в доме тайном.
Я полюбил общение с Природой,
Я грезил с неизменными звезда;ми,
Огнями Бога в непроглядной Ночи,
И видел, как на лик ее могучий
Ложится вещий луч светила Вечного.
Я в транс входил с лесными мудрецами:
Алмазный свет низлился на меня
Потоками, несущими прозренье,
И я узрел Единого во всем.
Но все ж я не достиг всевышней силы
И все ж спала Материя как прежде,
Не обретя Владыки своего.
Спасен был Дух, но плоть жила как раньше
В Неведеньи немом, во власти Смерти,
Имея в Несознании основу,
Приемля Пустоту своей судьбой.
Но ты пришла, и станет все иначе!
В твоих златых чертах, в лучистом стане
Я Матерь Мира ощутить смогу
И мудрости ее вкушу нетленной
В твоем священном голосе и слове.
И чадо Пустоты переродится в Бога,
Очнется плоть моя от транса Несознанья
И тело, как и дух, свободным станет,
Отринув прочь Неведенье и Смерть».
И Савитри, еще в раздумье, отозвалась:
«Продолжи, о продолжи, Сатьяван,
Откройся мне, все о себе поведай —
Тебя узнаю, словно б жили мы
Вовеки вместе в наших душ светлице.
Продолжи, пусть войдет мне в сердце свет,
Пусть бренный ум, разбужен, осознает
Все то, что ощутил мой вечный дух.
Он ощутил: ты тот, кого искал он
Среди несметных образов земных
Сквозь золотые дали дней моих».
И Сатьяван, послушливою арфой,
Что откликается призывной флейте,
Позволил сердцу своему излиться
В чудесных многоцветных вОлнах слов,
Ее прошенью отозвавшись сладко:
«О Савитри, царевна золотая,
Гораздо больше мог бы я поведать,
Чем позволяют скудные слова,
О том, о совершенство во плоти,
Чем для меня был образ твой безвестный,
О том, что озарит любви зарница
В безмерный час явления богов!
Лишь ненадолго сблизившись с тобою,
Уже преобразилась жизнь моя;
Теперь я знаю: все, чем был, чем жил я,
Влеклось всегда лишь к этому мгновенью —
К перерожденью сердца моего;
Я осознал свое предназначенье:
Я дух, что для тебя взращен землею.
Когда-то жил и я подобно прочим —
Лишь ради мыслей, дел, услад убогих,
Чтоб наслаждаться и дышать — и только:
Таков был смертных чаяний предел;
Но знал я проблески глубинной сути,
Что, скрыта жизнью, тайно в нас живет,
Своей ареной сделав действо Жизни, —
Прикосновенья истины заветной,
Что прячет облик свой от глаз ума,
Величия, что ищет скрытой цели,
И в формах мира смутно различал
То, чем не стала жизнь, но чем однажды станет.
Я шел на ощупь к Тайне с факелом Ума:
Абстрактным словом осветив немного
Едва заметный путь, он шаг за шагом
Составил схему Самости и Бога.
Но, истиной ума прожить не в силах,
Я стал искать ей зримое обличье,
Пытаясь дать закон ей смертной мыслью
И заключить в ярмо законов мира
Свободу Бесконечности всевластной —
Во внешней Истины каркас негибкий,
В ментальный план механистичной Силы.
Тот свет лишь умножал безвестный мрак,
Лишь прибавлял таинственности Тайне,
Но он не мог пронзить Вуаль вселенной
Иль Чудотворца скрытый перст узреть,
Постичь его магические планы.
Я погрузился внутрь, во зрящий Разум,
Постиг законы тайные и чары,
Что сделали Материи твердыню
Рабой ума заблудшей, сбитой с толку:
Но не раскрылась, глубже стала тайна.
Я в Красоте искал ее, в Искусстве
Пытался распознать ее намеки,
Но не являет Форма в ней живущей Силы,
Лишь символы ее она дарует сердцу.
Она будила настроенье духа,
Она являла сокровенный знак
Всей грезящей красы, сокрытой в чувстве:
В луче я жил, но все ж не видел солнца.
На мир взирал я и не ведал Самость,
Найдя же Самость, я утратил мир,
Свои иные «я» и тело Бога,
Звено меж Бесконечным и конечным,
Меж Истиной и видимостью мост,
Мистическую цель миротворенья
И человеческий Бессмертья смысл.
Но вот звено златое мне явилось
В твоем обличьи, воссияло мне
В твоем челе Его златое солнце.
С тобой иное царство стало ближе,
И высшие гласы мне полнят слух,
И новый мир в твоем лучится взоре,
Чудесною звездой безвестных сфер;
С тобою клич небес донесся, песнь
Богов лучистых; воздух стал привольней
И пламенней теперь летят мгновенья.
Мой разум стал восторженным провидцем.
Пенистая волна из бездн блаженства
Влилась в меня, мне изменила сердце,
И с ним переменилось все вокруг:
Все полнится тобой. Земля и воздух
Тебя встречают в свадебных нарядах,
И полдень только тень твоей красы:
Все изменил твой взор во мне и всюду.
Сойди ко мне из колесницы света
На покрывало этих трав зеленых,
Не погнушайся нашею землей.
Здесь ждут тебя укромные приюты
И гроты изумрудные, что жаждут
Укрыть в тени твою златую прелесть.
Приди же в это смертное блаженство!
О счастье, златолунных стоп мерцаньем
Укрась полы земли, чей сон несет нас.
О Савитри моя, красы царевна,
На счастье мне, самой себе на радость
Ты в жизнь мою войди — свой дом, свой храм.
Моей смирённой страсти отзываясь,
Приди под сень моих тенистых арок;
В тиши лесной, где дух находит дух,
С дыханьем вечного побудь в единстве
Со мною сердце к сердцу — пусть взметнется,
Ликуя, из цветочных ароматов
Миг, что запомнит каждый шепот леса,
Что отзовется в каждой птичьей трели».

       От этих пылких слов в очах прекрасных
Душа ее бездонная явилась
И, на устах облекшись плавным звуком,
Заговорила с ним, и этим словом
Единственным она сказала все:
«О Сатьяван, я поняла, я знаю;
Я знаю: ты и только ты есть он».
Она спустилась с колесницы дивной
С пленительной поспешностью неловкой;
Ее одежды радужным крылом
Взнеслись на миг над восхищенным лугом,
Искрясь в лучах ее златого тела, —
Как чудо-птица с неба низлетела.
На полог трав мерцающие стопы
Рассыпали светОв летящих дар,
Чуть утолив земли безмолвный пыл,
Воспрявший от ее шагов желанных.
И руки запорхали мотыльками,
Как крылья их — блистающе бледны,
Сбирая с дланей солнечной опушки
Их бремя — друзы ликов драгоценных,
Наперсников весны и ветерка.
Из них гирлянду искренне и просто
Искусные персты сложили, песнью,
Венчальным гимном строф благоуханных.
Окрасом глубоки и ароматом,
Они слились в порыве нежном, став
Одним соцветьем чистоты и страсти.
Цветущий символ в бережных ладонях
Она воздела, радостным причастьем,
Как будто жизнь свою преподнося,
И возложила с трепетом, рожденным
Заветной близостью, душе ее желанной,
Тот единенья знак и сладких уз
На грудь, укрытую ее любовью.
Как преклонясь пред милосердным богом,
Что сквозь величья дымку воссиял,
Чтоб преданной своей украсить время, —
Она благоговейными руками,
Склонясь, коснулась милых стоп его;
И жизнь ее его предстала миром,
И плоть ее — его услад светлицей,
И сердце в ней — сокровищницей счастья.
   [Или: И сердце в ней — напоминаньем счастья.]
Он к ней пригнулся и вобрал в себя
Их брачный пыл — надежд единых пламя;
И словно целый мир открыв внезапно,
Со всем, чем был он, слившись, став собою,
Припав к неисчерпаемому счастью,
Всю Савитри к себе привлек он разом.
И стали те объятия знаменьем
Единства их сердец неразлучимых,
И долгих сладких лет единой жизни,
И первой вестью счастья, что грядет.
В безбрежный миг соединенья душ
Она в него вливалась, как волнами
Течет река в великий океан.
Как с Божеством сливается душа,
Чтоб в Нем пребыть вовек, в Его блаженстве,
Так и она теперь его лишь знала,
Все собственное «я» утратив в нем.
Как звездный кров объемлет сладко землю,
Так он облек ее своим блаженством
И целый мир обнял собой и ею.
Они слились в бескрайнем однобытье;
Он осознал себя объятым ею
И душу самую открыл пред нею —
Так наполняет мир всемирный дух,
Так смертный пробуждается к Бессмертию,
Конечное — приемлет Бесконечного.
   [Или: Так входит в мир конечный Бесконечность.]
И, став одним, они забыли время —
Затем, покинув долгий транс-экстаз,
Явились с новой сутью в новый мир.
Стал каждый частью общего единства,
А мир — их двуединства постиженьем,
Слиянья их бескрайним обрамленьем.
И в куполе высокоясном дня
Веленьем часа светлого знаменья
Судьба связала в бант сиянья утра,
Когда, соединив свои сердца,
Пред пылким солнцем, их огнем венчальным,
Господь извечный и Его Супруга
Вновь обручились здесь в людских обличьях:
В том новом акте драмы мировой
Бессмертные соединились Двое
И начался великий новый век.
Здесь, в тишине смарагдового мира,
Где ветер-жрец шептал священный стих
И где звучал листвы хорал негромкий,
Те спутники-в-Любви слились в одно.
Свершилось вновь естественное чудо:
В неизменимом идеальном мире
Стал вечным миг единый двух сердец.

       А после узкой тропкой, где их жизни
Сошлись навеки, он повел ее
И показал ей мир ее грядущий,
Приют любви, уединенья в счастьи.
В конце тропинки сквозь просвет в деревьях
Она узрела ряд сплоченных кровлей
И хижину простую Сатьявана,
Впервые — сладкий кров, где сердцу быть:
Увитая багряными цветами,
Красавицей лесною, та дремала
Со смуглым телом и копной волос
В своем алькове изумрудной неги.
Вокруг простерся леса дух отшельный,
Теряясь в дебрях чащ уединенных.
И радости исполнясь несказанной,
Чью малость лишь смогли вместить слова,
Воскликнула, ликуя, Савитри:
«Здесь, у заветной хижины лесной
Мое пребудет сердце неотлучно,
Пока я удалюсь в последний раз:
Для новых странствий нет теперь нужды,
Но в отчий дом должна спешить я снова,
Что скоро не найдет шагов любимых
И не услышит больше милый глас.
Ведь скоро я вернусь, чтоб никогда
Единства радость не расторглась боле
И рок нас не разъял, пока мы живы».
И вновь взойдя в резную колесницу,
Сквозь ликованье огненного полдня,
Что мерк пред блеском грез ее и мыслей,
Она помчала вскачь своих коней
Полету сердца вслед, но прозревала
В прозрачном мире внутреннего зренья,
Как в сумраке благоуханно-хладном
Сквозь роскошь леса по тенистым тропкам
Средь вековых замшелых исполинов
Шел к ясному просвету Сатьяван.
Деревьев неф скрывал укромный скит,
Заветный новый храм ее блаженства,
Кров, что милей небес ее душе.
   [Или:
   Ее глубокий новый счастья кров.
   Храм и обитель для ее души,
   Что всех небес ей ближе и милее.]
Жил в сердце у нее теперь тот образ.


Конец Песни 3


КОНЕЦ КНИГИ V


Перевод с английского и примечания: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ



***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)

Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,

номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443

мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415

Мой емейл: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***



ПРИМЕЧАНИЯ


Апсары (ударение на начальное «а») — в индийской духовной традиции небесные танцовщицы-баядеры.


Ашвапати — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты отец Савитри, правитель страны Мадра; на санскрите его имя букв. означает «Повелитель Коня». По словам Шри Ауробиндо, конь в древней ведической символике означает духовную энергию, аскезу, тапасью. Поэтому в символическом смысле А. является «Повелителем тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам бытия». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм А. как воплощения «Всемудрого, который ведет невежественный мир» (I. 3, с. 22), как первопроходца и водителя духовной эволюции человечества, олицетворяющего устремление человечества к своему Божественному Истоку.


Веды (санскр., букв. — «знание», «священное ведание») —  название канонического свода древнейших священных текстов ведической духовной традиции, в центре которого четыре книги: Ригведа, Яджурведа, Самаведа, Атхарваведа.


Дьюматсена — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты: отец царевича Сатьявана, правитель страны Шальва, ослепший и свергнутый с престола и живущий в изгнании в лесной отшельнической обители; на санскрите его имя буквально означает «Повелитель Светозарных Воинств». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле он олицетворяет «Божественный Разум, который здесь ослеп, утратив свое небесное царство видения и в результате этой потери — и свое царство величия и славы».


Мадра (санскр. «счастье», «сладость», «радость») — в древнем индийском эпосе Махабхарата название располагавшейся на северо-западе Хиндустана страны, царем которой был Ашвапати, отец Савитри.


Нимфы — в греческой мифологии женские духи-божества природы. Считалось, что Н. — это прекрасные девы, живущие в горных пещерах (орестиады), на деревьях (дриады и гамадриады) или в пресных водах — реках, озерах, ручьях и источниках (наяды); океаниды были океанскими Н., дочерьми Океана; нереиды, дочери Нерея, были Н. Эгейского моря.


Савитри — в индийской духовной традиции воплощение стихотворного размера гаятри, дочь бога Солнца Сурьи, жена верховного Творца Брахмы — то есть его творческая Сила-­Шакти; в легенде из Махабхараты дочь царя Ашвапати, возлюбленная и затем жена царевича Сатьявана. По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — это «Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения мира». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как воплощения Божественной Матери, пришедшей освободить душу мира от власти смерти и неведения.


Сатьяван — в легенде о Савитри из Махабхараты сын царя Дьюматсены, возлюбленный и затем муж царевны Савитри; на санскрите его имя буквально означает «несущий в себе истину, приверженный истине, стремящийся к истине; правдивый, выражающий истину». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — «это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения». В  «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как души мира, которой в единстве с Присутствием и Силой Божественной Матери, олицетворяемой Савитри, предстоит утвердить в мире жизнь божественную.


Шальва — древнее название страны в западной Индии, то же, что теперешний Раджастан (Раджпутана). Также имя древней царской династии, правившей в этой стране. Царем этой страны по преданию был Дьюматсена, отец Сатьявана. Используется и как название народа этой страны.


* * *



Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:

www.savitri.su

Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.



Часть I «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:

http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=24#24


Другие Песни Части II:

http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=26#26



Мой фотопоэтический сайт:

www.ritam-art.com



Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:

www.sriaurobindoashram.org