ОБУГЛЕННЫМ НУТРОМ ОКОНЧАТЕЛЬНО
ВЫЖЕЧЬ ПОСМЕРТНОСТЬ. ОЧЕРТЕНЕВШИХ
СПАСИТИЛЕЙ НЕБРЫЗГИНА-ВАГИНА. ЗВЕЗДА,
ПОВЕСИВШАЯСЯ НА СНЕЖНОМ ШНУРЕ
бьюсь челом века,
человек пустого места свят
в криминале железная маска
обособленного помрачения,
особая страсть к преступленью
выделяет эту особу
из толпы вишневым глазом,
и бог обезвожен,
и дьявол двоится,
равняет двойственность
в одиозном одиночестве,
в потусторонних разъездах
пускаясь во все тяжкие
дебри прощупывая
болезную почву
невесомых территорий
обугленным нутром
сахарных брызг,
мерзость глупой башки
настоялась в дрожжевом помысле,
разрастись донельзя
и взорваться рассольным фонтаном
Петра в кордонном черном беспамятстве,
бешенстве раскроиться надвое,
когда мы ляжем на язык
пламени низко падает
вживленный заскорузлый
окончательно выжечь посмертность
и путь до приближенья к самой
серой черте отступленья
после последнего, после его
дня след закоротился
кровью, а потом кровь исчезла,
исчез и я, наконец-то дошла
очертеневших спасителей
небрызгина-вагина
пустых водоворотов
до невменяемых внеочередных
меня с полночи до боли
до боли — эта звезда —
знак знакомый
по тем временам, когда
она повесилась на снежном шнуре,
плетя рыжие ленты под знаком звезды,
до боли знакомым до боли