Если психику хочешь угробить
Окончательно, без перспектив.
И прослыть мужиком из Европы,
То на марта восьмое попробуй
Не поздравь женский свой коллектив.
Это знает и шеф и рабочий,
Будь в разводе он, холост иль мёртв -
Утром встань, а ещё лучше ночью,
Чтобы давку пополнить в цветочном,
Где лишь редкий мужик не всплакнёт.
Где реши — орхидея ли, роза?
В целлофане, в рулоне сетей?
Не нажить попытайся невроза,
Вдруг опять по причине склероза,
Позабыв что же нравится ей.
И летят из цветочного «птицы»,
По утру пёстрый мат щебеча.
Вот и шеф, что сумел умудриться
По букету купить всем девицам
В столь враждебный безрадостный час.
За рулём наконец-таки в офис.
Весь в букетах, как труп, посвежев
Предвкушая, морально готовясь,
Подытожив цветочную опись,
Ехал выпить желающий шеф.
Вязко двигались мысли по кругу
«Этот вялый букет, этот мал…
Одинаковых два!» Шеф с испуга
Подарить их решил двум подругам.
Женщин шеф совершенно не знал.
Дам иных не отыщешь радаром,
От других нет спасенья систем.
Сколь бы ни были мудрым и старым,
Если вы не работали с Сарой,
То за жизнь не узнали совсем.
Аргументом убьёт как кувалдой,
Но гораздо весомей словес
Самолично духовно богатый
Наивысшего ранга бухгалтер
С пышной попою наперевес.
Подбоченясь с приподнятой бровью
Нимфа встретила шефа в цветах.
И в анфас рассмотрела, и в профиль
Свой букетик из роз цвета крови.
Надвигалась неслышно беда.
Острый глаз в развесёлом угаре,
На прицел взял бутонную рать.
Не пропасть математике даром,
Вы слыхали когда, чтобы Сара
Где забыла чего посчитать?
Мотыльком легковесным порхая,
Вдруг застыл возмущённый зрачок.
«Ах ты доля, злодейка лихая!
Ах ты шефа бесстыжая харя!
Ах шестнадцатый чётный цветок!»
«Да спасибо ещё, что не каллы!
Хоть пакуй чемодан на погост.
И на что это шеф намекает?» –
Сара злобно достала бокалы,
Рядом шеф заливался, как дрозд.
«Вы глядите, и этой кобыле
Дарит веник такой же! Каков!»
Сара взглядом подругу бомбила –
«Да чтоб пусто стервозине было!» –
Насчитала семнадцать цветков.
«Я так пОняла – это выходит» –
Тяжело Саре сдерживать пыл
И горячую кровь от природы –
«Этот змей ядовитый негодный
Мне не пере-, а недодарил!»
Сразу липкая грусть накатила.
Накатила и Сара стремглав.
И тотчас прояснилась картина,
Сара силы прилив ощутила,
Свой с кобылой букет поменяв.
Ничего нет отмщения слаще
«С Сарой шутки шутить не моги» –
К дому движется тенью шипящей
И букет из семнадцати тащит,
Хоть с трудом волочёт две ноги.
А в дому для семнадцати ваза,
Апельсин и початый коньяк.
«Шеф растяпа. Да нет же – зараза!»
Опьяненья финальная фаза
Выдирала сомнений сорняк.
Дно бутылки, постель и ночнушка,
Две слезы: по щеке и в ноздрю.
Сморщив нос любопытный в веснушках
И, в калачик свернув свою тушку,
В мыслях вешала шефа на крюк.
«А в Японии – совести мира» -
Продолжало саднить на душе -
«Сожаленья раздавленный гирей
Шеф бы сделал себе харакири
На девятое марта уже».
И пусть флоры зловещая чётность
Азиатскому горлу не кость.
Завершённой красы утончённость
Там по нраву. Но к чёрту учёность!
Лишь бы Саре спокойно спалось.