Между стихами, городом и заводом,
финистом-Соколом, Щукинской и Тверской
петлями трасс я затягиваю свободу,
чтоб попытаться выменять на покой.
Бодрый мертвец напевает, что день-то прожит,
а ты жива, дуреха - чего еще?
Но тяжело и холодно жить без кожи
где маршируют поднятые в ружье.
Слепит до слез некончающаяся встречка,
раненый мегаполис кровит толпой.
Вечно течет мазутом черная речка,
тени становятся кругом на водопой.
Будет теплей, если сделаться честной частью.
Будет надежнее ждать, когда позовут.
Нет никакого покоя, тем паче счастья,
есть только город, музыка
и мазут.