Пустынные улицы, света дрожанье,
когда над землей полнолуние шарит,
а в воздухе замки из хлада и жара.
И здесь, где века инженер не изчислит,
свинцовые тучи в пространстве нависли,-
прилив и отлив генетической мысли.
В человеке, его крови, совести и уме,
присутствует память об абсолютной истине, которая, тем не менее, может оформится и претвориться в жизнь только при наличии внешнего авторитета. Ибо человек в себе, в своих мыслях и чувствах, душе и теле, подобен существу созерцающему мирское движение из окна мчащегося по времени поезда. Причем, не всякая попытка связаться с истиной дает взаимопроникновение идей. Симпатия, сострадание и влюбленность - это, всего лишь, рябь на поверхности воды. Погружение в истину возможно только при долгом и трудном усилии императива самоотвержения. Послушание же, представляет собой не слепое следование авторитету, а проникновение его идеями до степени, когда они превращаются в собственный внутренний голос. Авторитетом может быть духовный наставник, но может также быть и мир.
Оцепенение эмоций и ума,
снежинки пишут звездные заметки,
а дни на плоскости с названием "зима"
смешали клетки шахматной расцветки.
Кружит метель снега и километры,
а мир души таится не за гранью
мелодии немолкнущего ветра
и краски первобытного сознанья.
Блаженства неизменчивые росы
уж выпиты, прошли весна и лето.
Общаясь с риторическим вопросом,
я слышу неизвестности ответы.
Бесстрастие таит личину фавна,
высокий слог связует фразы солью.
И ежедневно тайно или явно
свободу атакует своеволье.