Не знаю, ударен ли чем-то весомым,
Был в пьяном угаре,
Иль, просто, неплотно сошлись хромосомы
В двенадцатой паре.
Сломали меня, недоделали, или,
Совсем не сумели.
Мне дали дурацкое имя, крестили
В вонючей купели.
Меня изучали, как древний папирус.
Бог – помочь, добро вам.
Родился я слабым и хилым, а вырос –
Большим и здоровым.
Права человека… а как человек там
Следит Лига Наций.
Я был самым лучшим на свете объектом
Для всех диссертаций.
Мне было, чтоб я не пошёл на попятный,
Всё с детства открыто.
«Ну, он-то дурак, он такой, он понятно…
А ты-то?...»
Я весь был, как в зеркале, в классном журнале,
А няньки и мамки
Меня загоняли, пока не загнали
В какие-то рамки.
Как Бога распнём, как святого замучим,
Как с Каина спросим.
Не можешь – научим. А сколько получим,
Когда семью восемь?
На водочный дух, вплоть до фатеров-гроссов,
Сбегались всей кодлой.
Мутило от их наводящих вопросов,
От правды их подлой.
Дремал на посту, уходил по-английски,
Входил без доклада,
И чьи-то в столовых долизывал миски,
Когда было надо.
Женился когда – загудели народы:
Такая же вроде
Мол на семь колен в роде будут уроды, -
Урод на уроде.
Не Боги, а правы, не судьи, а судят.
Но раз.так далось им,
То сколько же будет, ах, сколько же будет,
Когда семью восемь.
Встают всей, как в панцирь, одетою грудью,
В блестящие цацки.
Быть может всё было б, на месте их будь я,
Не так по-дурацки.
Пусть гены гнетут, я люблю и люблю
Так, будто в том прок есть.
Всё знаю, но в корне её не приемлю –
Любую жестокость.
В естественном вашем отсеве – отсей
Таких, а не то я,
Как низшею расой всю землю засею
Одной добротою.
И буду чесаться и чавкать на квас,
Вас вызвав, учащих.
А это уже оскорбленье для вас,
Для гордозвучащих.