Пролог. Даария.
Я сказку расскажу тебе
О тридесятой стороне,
Где русичи когда-то жили,
Мёд пили, по морю ходили,
Страну Драконов победили,
Природу-матушку любили,
И знали всё о ворожбе…
Ну, что? Рассказывать тебе?
Даария – страна чудес
От Семиречья дальше в лес,
По Беловодью ко станицам
Манила, что краса-девица.
А кто бывал в Асгард – столице
Не мог на город надивиться,
Хвалу вознёсши до небес,
За это чудо из чудес.
И не было страны другой,
Где счастье, радость и покой
Были дарованы Богами
И охраняемы Волхвами,
Где люди в облаках летали,
А девы зори затмевали
Своей волшебной красотой…
Теперь уж нет сторонки той.
Прошли века, как будто день.
Легла Грифона злая Тень.
И люди волшебство забыли,
Богатырей вином сгубили,
Красавиц на кострах спалили,
А летописи подменили.
И всякий врёт, кому не лень
О дивной стороне теперь.
Часть 1. Алёнушка.
Знай, сказка – ложь, да в ней намёк…
А нам сегодня невдомёк,
Что не рассвет в лучах играет –
Природа-матушка пылает!
Из леса звери убегают…
Что будет дальше? Волхв их знает.
И смрад от торфяных болот
Ползёт губить честной народ!
Вот люди прячутся, бегут.
Куда? Зачем? Не разберут.
Скорее в дом, от бедствий скрыться,
От страшной огненной денницы!
Все в панике! Что здесь творится!
А между тем одна девица
(Алёнушкой её зовут)
Отбилась от своих подруг.
По лесу, не спеша, идёт!
И бровью чёрной не ведёт.
И вот пришла к хромой старушке,
Что среди леса на опушке
В березовой своей избушке
Лежит на пуховой подушке.
Девице глупой не везёт.
На зуб к колдунье попадёт!
Кричит старуха: « Ух! Ух! Ух!
Тебя ли чую, русский дух?
Что шляешься, скажи, по свету
И нарушаешь мне диету?
Есть дело у тебя, аль нету?
Я жду подробного ответу.
Уже настроила свой слух.
Эй! Отвечай же, русский дух!»
Алёнушка, увидев печь,
Со страху потеряла речь.
А бабка ей: «Ну, что застыла?»
В избушку девушку втащила,
Травой волшебной опоила,
А в тайне про себя решила
Её к делам своим привлечь.
Всегда успеешь сунуть в печь.
- Приляг, красавица, вздремни.
Печали пусть уходят в сны.
Чего ждала? О чём тужила?
Старуха тихо ворожила.
На грудь девице положила
Морок-траву, чтоб всё забыла,
Чтоб душу девы оплести.
И за собою увести.
Свеча горела на столе
Всю ночь в старухиной избе.
Глаза Алёнушка открыла
И видит: сом плывёт лениво,
Севрюга – важно и спесиво,
Осётр – гордо и красиво.
Сама же в рыбьей чешуе
Лежит одна на самом дне.
Вот незадача! Вот дела!
Плавник, чешуйки до хвоста.
«Я тоже рыба, но какая?
Всех узнаю, себя не знаю!»
Ёрш-забияка, проплывая,
Ей крикнул: « Щука! Ты живая?
Пускай ты носом и остра,
Но не возьмёшь ерша с хвоста!
Рыбёшки! Я на вас плюю!
Кого хочу, того колю!
Тебя кольнуть? Что развалилась?»
Тут наша щука разозлилась,
Вмиг увернуться исхитрилась
Вдогонку за ершом пустилась:
« Сейчас, проказник, догоню!»
Не рассчитала прыть свою.
Алёна-щука да с ершом
В сетях запутались вдвоём.
Задёргались, зашевелились,
И глупо так засуетились,
Что лишь сильнее закрутились.
Судьбе жестокой покорились,
Когда ж рыбак к сетям пришёл,
То наших пленников нашёл.
Принёс улов в избу свою.
Жена взялась там за стряпню.
Ерша в уху определила.
Но щука вдруг заговорила:
« Не погуби!» – в слезах молила.
Со страху бабу покосило.
Но всё ж решила: « Не сварю!
А понесу её к царю.»
У батюшки- царя, поди,
Чудес заморских пруд пруди,
Птиц разноцветных говорящих,
И фолиантов настоящих,
Лозин поющих и свистящих,
Каменьев ярких и блестящих…
Каких безделиц не найти?
Кунсткамера, как не крути!
Часть 2. Царевич.
Царевич слыл за чудака.
Чтобы не мучила тоска,
Он по морям, по океанам,
Да по пустыням с караваном,
Да по заморским разным странам
Ходил за редкостным товаром,
На всех взирая свысока.
Невест не выбирал пока.
Не разговаривал ни с кем,
Как будто сам был глух и нем.
И лишь с занятными вещами,
С животными да чудесами
Он, словно с добрыми друзьями,
Бывало целыми часами
В своей кунсткамере сидел
И разговаривал, и пел.
А только щуку увидал,
Царевич понял, что пропал.
Он тотчас же, при первой встречи
Зажёг во всех палатах свечи.
Что внешность рыбья? Мысли, речи –
Он догадался – человечьи!
Чудес он боле не искал
и с щукою счастливым стал.
И целый день, как миг, порой
Пройдёт в беседе с рыбкой той.
Она его речам внимала
И только глубоко вздыхала,
Лишь изредка вопрос вставляла
О том, о чём ещё не знала.
И вышло всё само собой:
В любовь, как в омут, с головой.
Но понимала, что нельзя.
Ведь он наследник, сын царя
В стране дарованной Богами
И охраняемой Волхвами,
И славными богатырями…
Не описать её словами
Страну Даарию. Не зря
Царевич так пленил тебя!
И вот однажды миг настал.
Царевич ласково сказал:
- Полмира я прошёл, рискуя,
Но не встречал нигде такую.
Позволь, тебя я поцелую,
От чар мгновенно расколдую.
Мой брат лягушку в жёны взял,
Поцеловав - расколдовал.
- Возможно ли расколдовать?
Хотела бы я точно знать.
А ты надеешься на чудо.
Но вдруг я просто щукой буду?
Себя не помню ведь покуда.
А столько девушек повсюду…
- Любимая! Что тут болтать?
Нам нечего с тобой терять.
Царевич щуку приподнял,
И всё-таки поцеловал…
Но молния не засверкала.
А щука девушкой не стала.
Лишь всхлипнула: « Я так и знала!»
Расплакалась, запричитала.
Царевич, словно столб, стоял.
Как утешать её не знал.
Ходил весь вечер сам не свой.
Лёг спать с больною головой.
Но только полночь лишь пробило.
Луна палаты осветила.
Водица в бочке забурлила.
И на ковёр волною смыло
Бедняжку щуку. Нет, постой!
Девицу с русою косой!
Взглянувши на себя едва,
От счастья чуть не умерла.
Знать чудо, наконец, свершилось!
И в пляску девица пустилась.
Себя щипала. Вдруг приснилось!
К царевичу бежать решилась.
Но дверь закрыта! Не беда!
Он поутру придёт сюда.
Чуть свет царевич к ней зашёл…
И щуку на полу нашёл
Любимую, но чуть живую,
Едва дышавшую, сухую.
Он в бочку воду ключевую
Набрал и опустил больную.
Ой! Как он вовремя пришёл!
Час пролетел, другой прошёл.
Молчала щука четверть дня.
Царевич изводился зря:
- Зачем из бочки сиганула?
Молчала щука, лишь всплакнула.
Открыла рот и вновь замкнула.
Ни звука, лишь хвостом вильнула.
- Верь мне, любимая моя,
Берусь расколдовать тебя!
Собрал он ведьм и колдунов
И пригласил седых Волхвов.
Над щукой ведьмы ворожили.
И кое-что предположили,
Что рыбу ночью подменили,
А ту волшебную стащили.
Для подтвержденья этих слов
Позвали лучших рыбаков.
К тому же мнению пришли
Все созванные рыбаки.
Царевич возражал, стеная:
« Что с ней случилось, я не знаю,
Но щука та же, не другая.
Её из тысячи узнаю!»
Волхвы сказали: « Подожди.
Всё разъяснится дня за три».
И разошлись в ночи ко сну.
А щуку заперли одну.
Всю ночь Алёнушка ревела.
Но только на небе светлело –
Вновь возвращалась в щучье тело
И, словно рыбина, немела.
Лишь думала: «Как я смогу
Всё это объяснить ему?»
Одни, вторые сутки прочь.
Всё повторилось в третью ночь.
Ревела девушка, молилась,
О стены каменные билась.
И тут царевичу приснилось,
Что с милою беда случилась.
Он к ней вошёл беде помочь.
Узнал Алёнушку в ту ночь.
Шептал: «Тебя одну люблю…»
Заметив рыбью чешую,
Хвост, плавники и всё такое,
Схватил и вынес на подворье.
А там, в огне костра, на склоне
Всё щучье уничтожил вскоре.
Невесту поутру свою
Сам на поклон повёл к царю.
Часть 3. Синь-камень.
А что с невестой молодой?
Алёна извелась тоской.
У озера весь день сидела
И в отражение глядела.
Рябь по воде прошла несмело.
Алёна двинуться не смела…
И видится ей дом родной,
Отец близ матери больной.
Ушло виденье. Гладь да тишь.
Чем озеро ещё смутишь?
И снова рябь… Стоит избушка.
А там знакомая старушка
Грибы кладёт в свою кадушку
И, подмигнувши, как подружке,
Ей говорит: - Чего молчишь?
Уж месяц на печурке спишь.
- Как сплю?! Ведь здесь, в Асгарде, я!
- Ты только навь самой себя.
Я в прошлое тебя послала,
Где пышным цветом расцветала
Даарии могучей слава.
Чтоб ты Синь-камень отыскала.
А без хвоста, краса моя,
В Асгарде быть тебе три дня!
Ведь твой царевич – идиот
Разрушил ворожбы полёт.
От горя матушка болеет!
Отец день ото дня слабеет!
А девка от объятий млеет!
А кто Грифона одолеет?
А кто Даарию вернёт
И от забвения спасёт?
Пойми, Алёнушка, тогда
Была волшебная страна.
А в ней Волхвы и ворожеи.
А нынче что? Скажу, жалея,
Заходит солнце чародеев!
Нет никого кроме Кощея.
Ну, а Грифон – его слуга.
Беда, Алёнушка, беда.
Чтобы Грифона одолеть
Синь-камень надобно иметь!
Как каторжная тут колдую.
Всем ради истины рискую.
Неблагодарную такую
От зла и порчи берегу я.
Ведь надобно о том радеть,
Что камень должен уцелеть.
Чтобы в дальнейшем без потерь
Он долежал до наших дней,
Решенье, стало быть, простое:
Чтоб дело совершишь благое,
Снеси его на дно морское.
Всё прочь из головы иное!
Три дня осталось! Поживей!
- Как мне узнать его скорей?
Он на вечерней на заре,
Как будто в горном хрустале,
Играет гранями своими:
То синими, то голубыми.
Исписан рунами цветными.
Молва твердит, что непростыми,
Что на вечерней на заре
Про всё поведают тебе.
Пел над водою соловей.
И в тот же вечер, в тот же день
На зорьке дева выходила,
По рекам, по лугам бродила.
Но камень там не находила.
Базары, рынки посетила.
Узнать пыталась у людей
О камне, что так нужен ей…
На ярмарке чудес была,
Где много всякого добра.
Чем только там не торговали:
То самоходными коврами,
То скоростными сапогами,
То самоцветами – камнями,
То саквояжами без дна…
А вот Синь-камень не нашла.
Кричит купец: - Не проходи!
Красавица! Сюда смотри!
О чём, голубушка, страдаешь?
Есть всё, что только пожелаешь.
Ты о Синь-камне лишь мечтаешь?
Секретный это камень. Знаешь?
Но я могу его найти.
Стемнеет, к морю приходи.
Алёна тихо: «Всё равно.
Возьму Синь-камень и на дно».
Пришёл купец на берег бурный,
Принёс ей перстень изумрудный
Такой изящный и гламурный.
И начинает слог амурный
Алёна в крик и на него:
- Ты обмануть хотел кого?
Не нужно мне простых колец!
Где круг рунический, где крест?
А ты, купец, меня морочил!
- Постой, краса, об этой ночи
Ты будешь помнить долго очень.
Чем не Синь-камень, между прочим?
- Попомнишь у меня, наглец!
Как соблазнять чужих невест!
И бросив в глаз ему песком,
Тотчас же скрылась за леском.
Вторая ночь зря пролетает.
Что делать девушка не знает.
По лесу целый день блуждает.
И вдруг служивого встречает.
- Спрошу-ка у него о том,
О синем камне непростом.
Солдат, почёсывая бровь,
Сказал: - Всему виной любовь.
Затмила разум твой, девица.
А я вот посажу пшеницу,
Дождусь, когда она родится,
Зерно мукою обратится.
И приготовлю пирогов.
Отведаю… И я готов!
Твой камень в тот же миг найду!
- Нет, столько ждать я не могу.
Вот третий вечер на исходе.
Идёт девица по дороге.
К палатам царским на подходе.
В кунсткамеру уже заходит.
Спешит проститься. К жениху.
И видит камень на полу:
На самоходном на ковре.
Как будто в горном хрустале,
Играет гранями своими:
То синими, то голубыми.
Исписан рунами цветными.
Молва твердит, что непростыми,
Что на вечерней на заре
Про всё поведают тебе.
Чтобы в дальнейшем без потерь
Он долежал до наших дней,
Чтоб дело совершить благое,
Решенье, стало быть, простое:
Алёнушка на дно морское
С Синь-камнем опустилась вскоре.
Царевич бросился за ней,
Но появился вдруг Кощей.
Все врассыпную, кто куда.
Кощей к Царевичу тогда:
« Знай, твоё горюшко – не горе.
Видали мы и не такое.
Невеста дело наживное.
Могу помочь в печальной доле.
Взамен услуга – ерунда –
Синь-камень подними со дна!
А я с невестой помогу,
Из Нави в Явь её верну».
Царевичу лишь дайте повод,
Чтоб с головою прыгнуть в омут.
Ведь не страшит ни боль, ни голод,
Когда влюблён и очень молод.
И не жалея жизнь свою,
Вперёд! К подводному царю!
Часть 4. Марьяна.
Марьяна – Водяного дочь
Уж год ревела: день и ночь.
И прибывал отец в печали.
Придворные его молчали
И болтовнёй не докучали,
Гостей незваных не встречали.
Царевича прогнали прочь.
Но тот решил беде помочь.
Чтобы девицу развлекать,
Чудес побольше нужно взять.
И выбрав лучшие, наверно,
Он появился пред царевной,
Перед Марьяною Маревной.
Она взглянула лишь надменно
И плакать принялась опять.
Вдруг гусли начали играть…
Вся свита тут же в пляс пошла.
Царевна песню завела.
Пока мелодия играла,
Реветь Марьяна перестала,
Под гусли пела и плясала,
Как будто бабочка порхала.
Но только кончилась игра –
Мгновенно прыснула слеза.
Царевич яблочко достал,
По-королевски приказал:
- Катись по блюдцу, наливное,
И покажи нам всё смешное,
Что в нашем мире есть такое
Забавное или чудное?
В различных странах я бывал,
Смешного много повидал.
Вот, кошка скачет на коне,
На чистокровном скакуне.
Крючком мартышка шарфик вяжет.
Медведь под балалайку пляшет.
Енот ему платочком машет…
Что ещё блюдечко покажет?
Леса, луга во всей красе,
Луну и звёзды в высоте…
Картинка с блюдечка ушла –
Марьяна плакать начала:
- Зачем судьба ко мне жестока?
Неужто небо так высоко?
Неужто так земля широка?
А море вовсе не глубоко?
И я совсем не хороша?
О! Как измучилась душа!
Противно мне морское дно!
Уйду на землю, решено!
- Что вы, царевна, говорите?
Вот зеркальце моё возьмите.
В него внимательно глядите.
Спросите всё, о чём хотите.
Так издавна заведено:
Лишь правду говорит оно.
Царевна, сколько не крути,
А тоже женщина, поди.
Смотреться в зеркальце любила.
И тотчас у него спросила:
- Скажи мне правду, я красива?
В ответ ей зеркальце учтиво:
- Весь мир подводный обойди,
Царевны краше не найти.
А царство всех на свете вод
Ни с чем в сравненье не идёт.
Ну, разве небо так высоко?
Гром грянет – кажется, далёко,
А слышно прямо тут, под боком.
И разве так земля широка?
Там солнце красное взойдёт,
А здесь уж на закат идёт.
А в море тонут корабли:
Их людям не видать с земли.
Глубоки воды царства моря.
Не стоит предаваться горю.
Я от тебя и то не скрою,
Что по сравнению с землёю
Воды побольше раза в три.
Так что, царевна, не реви!
Ведь ты красива, ты мила…
Марьяна стала весела.
В наряды красные оделась,
У зеркальца юлой вертелась,
Всё в отражение смотрелась.
И тут Маревне захотелось,
Чтоб с ней остался навсегда
Царевич, что пришёл сюда.
Принарядилась и к нему:
- Царевич, в толк я не возьму.
Как мог ты в рыбину влюбиться?
И ладно бы была царицей,
Ан нет, обычная девица.
На ровне надобно жениться…
- Но я Алёнушку люблю!
Марьяна кинулась к царю:
- Папуля, милый, дорогой!
Царевича оставь со мной!
Давно тебе сказать хотела,
Что я как девушка созрела
И замуж выйти бы хотела.
- Да ты, Марьяна, обалдела!
Ведь дурень сохнет по другой!-
Ответил резко царь морской,-
-Что ты созрела, знаю я.
Уж скольких прочили в мужья:
Султаны, шахи то и дело.
Да ты на них и не глядела.
Лишь в горнице своей сидела
И почитай, как год ревела!
А женихи ходили зря.
Марьяна! В том вини себя!
Ответ отца суровым был.
Он слёзы дочке не простил.
Всю ночь царевна горевала.
Потом морок-траву достала
(Как зеркальце ей подсказало).
Царевича околдовала,
Чтобы невесту он забыл,
Взамен Марьяну полюбил…
Царевич зельем опоён,
Забылся долгим крепким сном.
На третьи сутки лишь поднялся.
Кого-то вспомнить попытался.
Впустую, как он не старался.
Решил с Марьяною остаться.
Казалось молодцу, что он
В царевну по уши влюблён.
Тут предложил подводный царь
Ему: - Что хочешь - выбирай!
- Люблю я вашу дочь, не скрою.
Царь про себя: «Что здесь такое?
Непостоянство лишь людское?
Иль дело вовсе колдовское?»
А вслух: - Домой, мил друг, ступай.
Сватов к невесте присылай.
В Асгарде каждый ликовал.
Никто сего не ожидал.
Со свадьбою тянуть не стали.
И приглашенья разослали.
Да и Волхвам гонцов послали,
Чтоб поскорее обвенчали.
Царевич тоже не зевал –
Сам за подарком ускакал.
Остановился на лугу.
Кощей уже идёт к нему:
- Ну, наконец-то, объявился!
Уж месяц, как на дно спустился,
Синь-камень отыскать божился.
Иль ты меня надуть решился?!
Царевич! Так и знай, лгуну
Невесту-щуку не верну!
- Невесту? Бред. Не может быть!
Марьяну клялся я любить!
Какой Синь-камень? Что за щука?
- С тобой, царевич, просто мука.
Тебя свела с ума разлука?
Иль покусала злая муха?
Как мог невесту ты забыть?
Другую тут же полюбить!
Не обошлось без колдовства!
Яга и здесь ходы нашла!
Не обмануть тебе Кощея -
Известного в миру злодея!
Я – и хитрее, и умнее.
Пусть чары озеро развеет!
Царевич, посмотри сюда.
Сидит Алёнушка одна.
Ты девушку забыть успел.
Нелёгкий у неё удел:
Стирает, вяжет, вышивает,
Парней вокруг не замечает.
Им на любовь не отвечает.
Лишь о тебе, мил друг, скучает.
Царевич в воду посмотрел
И словно ото сна прозрел:
- Зачем мне целая страна?
Когда нет той, что так нужна!
Пусть нас столетья разделяют!
Меня преграды не пугают!
И пусть Кощей мне помогает,
Хоть дураком меня считает.
Мне без любви тоска одна.
Мне лишь Алёнушка нужна!
- Но ей в Даарию нельзя!
Она здесь Навь самой себя, -
Услышал он слова Кощея,
Ведь ты – Царевич – в самом деле,
А не какой-то пустомеля.
Давай поговорим о деле.
На всё пойдёшь её любя?
- На всё! Клянусь страною я!
Марьяну перестав любить,
Поклялся камень раздобыть.
Марьяна сильно осерчала.
Чудес подводных было мало,
Чтобы царевна не скучала.
И зеркальце ей подсказало,
Как за обиду отомстить.
Нельзя с царевнами шутить!
Часть 5. Грифон.
Вернёмся в наши времена.
Алёнушка домой пришла.
Все счастливы. Больная мама
От радости с постели встала:
- Ну, где ж ты, дочка, пропадала?
Я без тебя уж помирала!
Ты больше не ходи одна!
Меня с отцом сведёшь с ума!
Проходят дни и месяца.
И вдруг старушка у крыльца:
- Царевич твой опять заврался!
Достать Синь-камень обещался!
Кощей - подлец врагам продался!
Своею смертью, гад, поклялся,
Что камень сгинет навсегда!
Беда! Алёнушка! Беда!
Всё волшебство уйдёт к врагам.
Придётся очень худо нам.
Кощея нынче ярость гложет –
Он камень сам достать не может.
И ищет: кто ж ему поможет?
Волшебный камень уничтожит,
Что открывается лишь вам:
Влюблённым или дуракам.
Поторопись! Подходит срок!
- А в чём Кощею будет прок?
Когда Синь-камень он отнимет,
Даария в забвенье сгинет.
И вместе с ней Кощей погибнет…
- Э, нет! Он землю не покинет!
Бессмертным он остаться смог.
Печальный движется итог.
Ведь заколдованный Грифон
Всех сладким окружает сном.
Раз в сотню лет он прилетает,
Тень на Даарию бросает.
А кто о чуде помышляет:
Опять в забвение впадает.
Поверь, Синь-камень, только он
Поможет справиться со злом!
- Но чем могу помочь вам я?
Ведь мне в Даарию нельзя!
И мама без меня болеет.
Её покинуть я не смею.
Хоть без него, на самом деле,
Я не живу, а просто тлею.
Ах! Видимо всё было зря.
- Послушай, дурочка, меня!
Не время слёзы разводить,
Не время о любви хандрить! –
Старушка девушке твердила
И прочь в избушку уводила.
- В едином духе наша сила!
Забудь о том, что сердцу мило!
Я расскажу, как дальше быть,
Как нам Грифона победить.
Не стоит думать о себе.
Мы нынче все в большой беде!
Ведь скоро проклятая птица
Должна на небе появиться.
Тебе же надо не лениться:
На дно за Камнем опуститься.
Чтоб на вечерней на зоре
Он тайну смог раскрыть тебе.
Ведь неизвестно нам досель:
Кто тень наводит на плетень?
Кто принял чёрное решенье?
Кто сделал это преступленье?
И, совершив обряд сожженья,
Приговорил страну к забвенью?
Готовься, враг! Уж близок день!
Сорвать Грифонью злую Тень!
Алёна спорить не могла.
Который день на море шла.
И там до вечера ныряла,
Куда старуха указала.
И, наконец, его достала –
Синь-камень, что давно искала.
Вдруг тень грифоньева крыла
Закрыла всё. И тьма пришла.
- Синь-камень, милый, дай ответ!
Открой Грифона мне секрет.
И камень внемлил и раскрылся,
Звездою в небо устремился,
Шутихой яркой закружился…
Грифон на землю опустился,
За девушкой бредя во след,
Он излучал какой-то свет.
Была Алёна влюблена.
Синь-камень понимать могла.
Когда на землю тьма упала,
Алёна тайну разгадала.
Грифона в клюв поцеловала…
И птица превращаться стала:
Исчезли перья, два крыла…
Царевичем она была.
- Ты стал Грифоном, почему?-
Алёна бросилась к нему, -
Какое, право, наважденье
Иль от заклятья избавленье?
- Любимая! Мне нет прощенья!
Я стал слугою у Кощея.
Я предал Родину свою.
Но я тебя одну люблю.
Чтобы к тебе, в твой мир попасть,
Бессмертным нужно было стать.
И я Кощею сам продался,
Слугою быть ему поклялся,
Достать Синь-камень обещался.
И вот, когда на дно спускался,
Меня смогла заколдовать
В чудовище Марьяны страсть.
Та дочь подводного царя
Всё подготовила не зря.
Меня в Грифона превратила
И за обиду отомстила.
Да так заклятье наложила,
Что лишь любви великой сила
Могла расколдовать меня.
Алёнушка! Любовь твоя!
Синь-камень так и не достал,
Когда Грифоном-птицей стал.
За то спасибо лишь Марьяне.
Она заботилась о камне.
Разоблачив меня в обмане,
Кощей другое дал заданье:
Чтоб тень забвенья я наслал
На всё, что Родиной считал.
Прошли столетья словно день.
Зачем бессмертье мне теперь?
Зачем Кощею быть слугою?
Испил я горюшка с лихвою.
И здесь над нашею землёю
Мы возведём Асгард с тобою.
И больше никому, поверь,
Не повредит Грифона Тень.
И вот царевич, наконец,
Пошёл с любимой под венец.
Такую свадьбу закатили,
Что пол России удивили.
И мы на той пирушке были,
Вино и пиво тоже пили
И ели кислый огурец…
На том и сказочке конец.