Низкий дом под камышовой крышей,
Голову склоняю и вхожу.
Был хозяин, на мгновенье вышел,
Я его, волнуясь, молча жду.
Дом Шекспира. Издалёка в гости
Я приехал как посланник гор.
Кажется, Поэт войти попросит,
Заведёт со мною разговор.
Вильям, принимай меня, как друга,
Как посла Кавказа, кунака.
…Тишина, лишь бег часов по кругу,
Тают за окошком облака.
Век за веком рать лихих столетий
Канула в былое, но живёт
Память о Ромео и Джульетте
И по следу Гамлета ведёт.
Замер крик страдания Отелло,
Вздрогну ожиданиям в ответ.
Если жив герой, то что за дело –
Боль его ты выдумал иль нет.
Словно вздох из глуби океана,
Всходят тучи к небу, а затем
Устилают клочьями тумана
Контур крыш и отрешённость стен.
Может, это голуби садятся?
Клёкот узнаванья над землей.
Без поэта одиноко длятся
Дни и ночи долгой чередой
Сиротливо в доме без поэта -
Стол пустой, давно остыл камин,
Тишине внимают безответно
Стены, очертания картин.
Сердце гулко и тревожно бьётся,
В дом вхожу, как в опустевший храм,
И, боясь: а вдруг Поэт проснется? -
Я шепчу взволнованно: «Салам!»
Перевод с аварского
Подстрочник
Под камышовой крышей низкий дом -
Низко голову я склонил перед ним.
Шекспира дом, его дыханье здесь,
При шел и я в гости, горец издалёка.
Прошли века, но облик твой
Хранили бережно потомки.
В мгновенье вдруг мне показалось -
Живой поэт меня встречает...
Как дыханье океана,
Тучи небо закрывают
И клочья, оторвавшись от облаков,
Садятся стаей голубей на дом.
Осиротели без поэта
Камин холодный, стол пустой.
Свершает круг свой ряд столетий,
Лишь стены слушают печальные напевы.
Не стал кричать я , как Отелло,
Зовущий с болью Дездемону,
Я лишь губами прошептал: "Салам",
Как будто встретил здесь поэта.
Как будто боюсь я:
Проснется поэт.