Неприступный свет

   
        Терзало, ранило
     и там, внутри, металось
Волной вздымалось, пенилось в груди…
Всё приняла
                в свою
                пред миром
                малость.
И всё приму,
                что грянет впереди.

Но не печаль… порой пустым кривляньем,
Не радости высокомерие
        к рабам своим,
Не звёзд позорное закланье,
Не смерть, не поклонение гробам

Святым…
             и даже не любовь
                с её забавой,
Влеченьем
                к стихотворной шелухе…
Я знаю, Стих, один лишь Стих кровавый,
                в раскаянии и во грехе,

Один лишь он, молитв моих терзанье,
Всю правду выдюжит, до полного толчка!
И длиться будет вечно умирание
И вечно - отпевание сверчка.

И вечность слёз спадёт в вечернюю предмрачность.
И Мрак увижу я, Великий Мрак-Отец!
Какая  сладость в нём! Какая в нём прозрачность!
Какая звучность! Не для глохнущих сердец…

Ах, вижу я:
     молекулой потомка ворочается Он,
              как зверь в своей глуши.
Как зверь берложный, сам себе котомка
Бесценных яств для зябнущей души,
Хоть столько солнц вокруг, с их бледными лучами…

В мохнато-тёплой, тёмной пышности своей
Он сам в себя глядит спокойными очами.
Что видит Он, никто не вызнал тайны сей!

Не вызнал мир скупой, слепой, материальный…
Он крошки звёзд клюёт - клюёт! -  с Его стола!
Но что  пред Ним весь этот сонм астральный,
Галактик сонм?! Я трогать их могла.