Мне снился сон: в пустыне опаленной
Среди сыпучих выжженных равнин
Восточный храм в оазисе зеленом
И пальмы гордые над ним.
У входа в храм на белые ступени
Стекал поток под миртом и сиренью,
Журча серебряной струей,
Он разливал прохладу и покой.
Усталостью и жаждою томим
Я преклонился перед ним.
К струе живительной припал
И в храм негаданно попал.
Горели свечи в полутьме,
Мерцало злато в алтаре
Курился жертвенный богам
В массивных чашах фимиам.
Вдруг с трех гранитных пьедесталов
Три давних грации сошли.
Их очи страстью запылали,
Живую прелесть обрели.
Полупрозрачные одежды
Прелестных форм не укрывали, Вселяли сладкие надежды
Слепые страсти разжигали.
Как чары сокрушить?
Одна другой прекрасней и моложе
Соперницы манили разделить Со мной супружеское ложе.
Пред ними замер я, безволен и бессилен.
Умолкли совесть, долг и честь
И лишь, какую предпочесть,
Сомненья грудь мою теснили.
Но вот желанный образ твой
Знакомый, близкий и земной
В моем сознании возник
И чары пали в тот же миг.
И раскатился адский гром,
Раздались крики и стенанья
И дикий смех и заклинанья.
Я изумленный содрогнулся,
Объятый ужасом проснулся.
Чтоб сном таким не обольщаться
К морали прихожу такой:
Нет выше счастья обладать одной,
Ей без остатка отдаваться.
Июль 1978 г.