Пишу тебе опять, ты мой спаситель,
Мой небожитель и мой Бог.
Кто заставляет нёбо жизни
Тереть язык, пока есть мох
Мыслей, чувств на этом языке,
Я не оставлю вдалеке попыток
В убыток сну, сознанию в избыток
Поставить в ряд не буквы пыток, но
Радость с состраданием в одну
И ту же строчку, как на окне цветочки
В горшках. И не нужны мне дочки:
Как слава, деньги и слетание сорочки
С какой-то девы лишь потому, что я
Воспетель бытия страдаю, хоть не зря.
Здесь важен вид не из окна, и не
Из чрева Бога, но как много
Душ стало думать, что живёт,
Что расстояние не рвёт оковы,
Не создаёт их снова, с нуля, основой
Ставя их, как суть всего и вся.
Пройдя путь в двадцать лет,
Ты получаешь на обед всего одну
Монету, которую при этом
Не хочешь тратить на балеты,
На церкви и обеты, не хочешь – вообще.
Она молчит в кармане, ибо там
Нет большего – монета в килограмм.
Довольно тяжела, при том
С каждой секундой обрастает льдом –
Трудом морозной жизни, и потом –
Кровавой коркой сонм.
С такой хреновиной в кармане
Становится ногами сложно двигать,
И становиться лучше тем более трудней.
Чем тяжелей монета, тем тяжелей мы сами.
И вот, когда настанет время заплатить,
Уже трясущимися слабыми руками
Монету словно горный титанит
Никак нам не поднять и не извлечь.
И тот чувак с косой проговорит
Совё извечное: "Плати, иль будь убит".
А мы в ответ: "Ну что ж, калечь".
Тогда начнётся всё сначала,
Как будто миру постоянно мало
Людей. И я лежу под одеялом
Из снега и моих идей. Зима,
Которой стала сама идея
Небытья. Так будет вечно,
Так будет, вероятно, всегда.
конец ноября 2016