Признаться, сегодня я здорово приуныла, когда Жизнерадостный Диктор по радио сообщил мне, что последний производитель видеомагнитофонов сегодня выпустит свой последний видеомагнитофон...На слове "последний" в обоих случаях диктор делал особое смысловое ударение, и получалось будто: последний динозавр. Мол, некогда нам, пережившим пейджеры, факсы, электронную почту, бесстрашно воюющим с покемонами и оплачивающим покупки практически силой мысли, залипать и оттормаживать на каких-то видеомагнитофонах...а я загрустила. Потому что когда-то, в моем прекрасном детстве, когда почта не была электронной, а любовь была - настоящей, видик - был мощной фантасмагоричной целью миллионов моих земляков. Из моего окружения видик был только у Аньки Соколовой. Это был шик. Анька во всем соответствовала образу "фирмачки" в нашем классе. Мы тихо завидовали ей молча и восхищались одновременно. Я помню по минутам, как Анька первый раз пригласила меня в гости. Это был успех! Она выбрала меня! Мы пришли в устланную коврами и советскими принципами небольшую квартиру на Московском проспекте. Это сейчас-квартира в сталинке мгновенно конвертруется в стоимостные ценности, а раньше квартира была просто квартирой.
Аня предложила чаю с сосисками и сгущенкой. Это был первый опыт кухни "фьюжн", как я понимаю сейчас. С бело-голубыми жестяными банками сгущенки в руках, макая в них вкусные до сумасшествия обычные молочные сосиски, я села в кресло-качалку перед телевизором. Аня колдовала над видиком. А я сидела и созерцала. В тот самый момент я была пробужденной, просветленной, находящейся на высшей ступени Дарвина и Маслоу, вообщем - в тот самый миг моя жизнь казалась мне полностью удавшейся, даже, если дальше вообще ничего не будет происходить. Но дальше происходило таинство синематографа: кассета задребезжала в животе видика. Процесс пошел. Все. Счастье. Сосики выпали изо рта. Анька включила первую запрещенную эротику. Я онемела. Эротика мне как-то не особо понравилась. Мне было 12. Я спросила: "А нет ли мультиков?" Анька включила кассету с Томом и Джери. Это было счастье. Это было детство. Это было честно.
С тех самых пор мы с моей Анькой многое пережили, много путешествовали и много говорили. И говорим до сих пор.
Но признаться, того состояния счастья, которое я испытала, сидя в старом кресле-качалке, вымазанная сгущенкой, и практически остановив время, я не испытывала больше никогда. Потому что это было волшебством детства.