– Вы последний на пересадку рожи? – спросил подошедший гуманоид орангутангового вида.
– Нет, за мной еще ЛЮДИ, – раздраженно ответил гнусавый хорек в клетчатом пиджаке. На нем лица не было, его успешно заменяла маска безразличия.
В этот момент две лисы, работающие в офисе гигиенами мерялись хвостами и довольные результатом сравнительного анализа кивали по-японски продолговатыми головами.
– Пропустите верблюда, – потребовала регистраторша-ежиха, родственница заведующего клиникой дикобраза.
– Он, что очень спешит? Может, он лучше других? Может, он красивей меня? – с издевкой спросил значительный страус из середины очереди.
– Он возил Арафата, сами понимаете, что с ним стало, когда после смерти хозяина у него под дулами автоматов изъяли по 5 миллионов долларов из каждого горба.
– Ага, понимаю, – сделал вид, что понимает страус, и засунул голову в песок вазона для тушканчиков и окурков.
– Да, с такой внешностью более подходящего места и не подыщешь, – высказалась художница-передвижница черепаха, сочувственно пожимая панцирем, которую движение очереди вполне устраивало,.
В приемную вышел трехметровый доктор. Взгляды больных и страждущих устремились на него.
– Сегодня принимаю я, – заявил жираф, – доктор утконос неожиданно вылетел на историческую родину.
– Но я приверженец австралийской пластики яйца и вмешательств на лицевых тканях, – возразил страус, – мне нужен подбородок только из Мельбурна!
Народ стал расходиться.
Я стал свидетелем феномена, как злокачественная очередь рассосалась без оперативного вмешательства.