С великой нежностью я вторю голосам,
оставшимся навек в лесу бумажном.
Я не обучен в детстве чудесам
и молодость прошла в краю продажном.
Давно один и бирюком слыву.
Поэтов мёртвых боль меня тревожит.
Я тени их до времени зову.
Печаль и смерть их делают моложе.
Я знаю по себе их слов укор,
я знаю, что слова не позолота,
не пустяки, а кулаком упор
в тупую стену каменного грота.
Нет выхода, никто и никогда
ещё ответ на вечность не придумал.
И капает за шиворот вода
и к потолку струится дым из дула.