Добрый вечер, буддист,
человек без эмоций и денег.
Помнишь, вместе чудили?
Теперь ты степенный и лысый.
Скоро в городе нашем зима
все деревья разденет.
Среди русских берез
кривоногим торчу кипарисом.
Я ушел на войну. Враг свиреп.
Вместо ружей молитва.
Генералы читают Псалтырь
С наступлением ночи.
Эти лица, буддист,
никогда не видавшие бритвы,
среди прочих солдат
на войне именуются Отче.
Началось все с костра
из недавно прочитанных книжек.
Гарри Поттера сжег, фильмы Квентина,
Фрейда и прочих.
Лысый друг, ты, наверное, скажешь,
«с ума что ли выжил»?
Для ответа я выйду из ритма
и выправлю почерк.
Войско Отца и Сына
с ними ведет войну.
Я разлюбил Тарантино
и полюбил тишину.
Книга. Ночь. На столе запотевший
стаканчик граппы.
Город спит, просыпается совесть,
тяжелый случай.
Я ведь папа, буддист,
знаешь, как нелегко быть папой?
Этой главной науке, лысый,
никто не учит.
Сколько лишнего: формулы, даты,
Толстой, виньетки…
И что делать, буддист,
не написано в той методе,
когда сердце твое,
покидая грудную клетку,
носит имя отдельное, красится,
в школу ходит.
Ночь. Всю тревогу ветер,
На сквозняки раздал.
Как вас воспитывать дети?
Кто бы меня воспитал.
До рассвета четыре часа,
нет ни сна, ни кофе.
А по поводу граппы не думай,
водой разбавил.
Помню в «смешанных», лысый,
ты был настоящий профи,
но духовная брань
пострашнее боев без правил.
Телевизор разбил. Он вещает
словами змея.
Этот идол за час просмотра
сознанье рушит.
Слышишь топот, буддист?
Где-то там, наверху, Саломея,
возлежащему Ироду пляшет
по наши души.
Приезжай. Прикрепляю файлом
к письму билет.
Здесь художник без имени
ночи углем рисует.
Здесь святая вода и просфоры,
и смерти нет.
И воскрес Тот, чье имя
назвать не посмею всуе.
А.К. 2016.