Борщ

Поездка в Швейцарию и Германию на учёбу в фирму по производству котлов и горелок чуть не сорвалась. На очередной выставке выпили с партнерами и меня на автобусной остановке пришибли доской. Ну, или мне так показалось. По повреждениям моего лица про другой механизм почему-то не думалось. Ну, разве, что ударился головой об асфальт, взяв себя за ноги, хорошенько размахнувшись.
Мама, а произошло это в родном городке, где я родился, учился и прочее, забрав меня из приёмного покоя, провела беспрецедентные мероприятия по восстановлению фейса в течение недели. С остатками последствий выпивки в виде посиневших подглазьев, я прибыл в родную фирму для отправки себя в Швейцарию через Германию. Элегантные черные очки подчёркивали мои скромные усилия по продвижению продукции нашей фирмы на рынке моего родного города. Слегка посомневавшись, что мой вид будет расценен нашими швейцарскими партнерами как дружеский привет, начальство всё же приняло решение отправлять. Этому способствовали уже оформленные документы, визы и прочие мелочи. Тем более я был руководителем группы от Урала и со мной на учёбу направлялись еще три человека. Что-то менять уже было поздно.
Пропущу поездку через Германию и учёбу на фирме по котельному оборудованию. Ну, просто тема не про то. Хотя, тоже было бы, о чем рассказать, но я всё спешу поведать о главном. О борще. А было это уже после того, как мы вышли на полустанке в Австрии, в которой оказались настолько незаметно, что и не поняли, что мы уже в другой стране. Ну, списали на ночное время и усталость от проводов в Германии. Встречающий нас Томас, радостно осмотрел нас и, усаживая в автомобиль, заметил, что я выгляжу очень усталым. Это видно, сказал он, даже из-за ваших затемнённых очков. Когда мы набрали скорость, я осторожно, чтобы он не совершил аварию, сказал, что это меня ударили доской. Настолько проникновенно и сочувственно мне еще не говорил никто ласковых слов, тем более по-английски со швейцарским акцентом немецкого. И это был, как я потом много позже понял, самый переломный момент в этой истории про борщ!
Границу со Швейцарией миновали по жёлтой зебре, возле которой стоял и разговаривал по сотовому телефону молодой человек в ветровке. Его принадлежность к грозной когорте пограничников выдавали только светящиеся лампасы. Нехотя взглянув на номер автомобиля, он махнул свободной рукой. Этот жест, порадовавший нас тогда, принёс мне много неприятностей, но я их все преодолел. Просто по командировочным деньгам я должен был отчитываться исходя из отметок в паспорте о прохождении границы. А мы и в Швейцарию, и из неё прошли без отметок… Тогда в Германии еще были марки, а на Швейцарию выдавали доллары и там мы их меняли на франки… Нет отметки про въезд и выезд – значит не был. Верни доллары, говорят… Порешали нормально. Оформили как потраченные в Германии. Благо немцы дорогу оплачивали. Томас энергично показывал огни в горах и утверждал, что это Люксембург. А вон те огни дискотеки – это в городке известной тогда теннисистки. Мы, не искушенные в европейской действительности, только мычали угуками. Да и, толком-то поговорить не могли, из-за отсутствия знаний и английского, и немецкого. Все те фразы, которыми мы могли оперировать были из вбитого подзатыльниками школьного детства.
Туманное утро небольшого швейцарского городка нахлынуло эмоциями прекрасного вида из окна маленькой гостиницы. Подняв жалюзи, на меня пахнуло влажностью и звуками реки, лениво перекатывающейся по камням прямо у гаштофа и потрясла поднимавшаяся вверх стена из скал, которая вонзалась в лохматую нижнюю поверхность тумана, где-то высоко, что пришлось пригнуться, чтобы увидеть стык скал и брюшек туч, которыми и оказался туман, лежащий в «типично-швейцарской» долине между гор. До меня начал доходить смысл расхожих восхищений типа «блин, как в Швейцарии»! Вообще-то, тогда мне пришло в голову «блин, как под Нижними Сергами»! Ёлки и горы, туман и речуха – всё было похоже, только архитектура домиков и дороги между ними «несколько» отличались… Присутствовала некоторая аккуратность. Может быть, даже приторная аккуратность, на мой взгляд, привыкший скользить по покосившимся избам и заборам серого оттенка. Одного, а не пятидесяти.
Конечно первое, что мы сделали позавтракав, нашли банк, и, убедившись, что тут так рано банкиры не встают, сфотались у входа с висящими в руках ключами от гостиничного номера – типа ключи от банковской ячейки. Ну, наивные уральские парни. Не судите. Второе – тоже прогнозируемое – зашли в магазин, у входа в который стояли ящики с привезённым молоком, свежей клубникой, черникой и еще что-то. За прилавком тётушка внимательно напряглась нас выслушать. «Свитзерланд шоколате» - уверенно выпалил я первый штамп, сидевший у меня в голове. Ответ нас сшиб с ног – она показала на прилавок, где лежали все те шоколадки Нестле, что и у нас во всех ларьках… Оправившись от шока, я уверенно вытащил из башки второй штамп – «Свитзерланд чииз». Ну, мы уже были подготовлены шоколадом, и не сильно удивились виду кучи сыров как у нас в магазинчике Арама возле дома. Нарезаны, правда, аккуратнее и дырки поболе, плесени, вроде, столько же. И белой, и синей. Нет, белая, как мне показалось, была белее, а синяя – синее… Взяли попробовать разных и пару бутылок местного вина. «Свитзерланд вайн» оказалось затянуто дратвой поверх пробки и со штампиком по почтовому сургучу. Потом выяснилось, что если ты делаешь вино сам из своего виноматериала, то государство печатает тебе этикетку и даёт комплект пробки для упаковывания в домашних условиях. О, как!
Вечером, после учебы вино было продегустировано под сыр в номерах. Оказалось, что «приносить и распивать» в гаштофе запрещено. Только покупать у них. Ну, это нам не внове… Справились. Кстати, кроме вина, мы подкупили и что-то 40 градусное со сливой на этикетке. После вина, открыли и «сливянку». Перефразируя известное русское «вино без водки – валюта на ветер», мы не могли оставить наши трезвые головы в этом дурацком состоянии… Допить не смогли – ацетон голимый! Короче, пришлось бежать. «Горбачёв» не подвёл. Сыр пошёл на «ура». Спустились на ужин. Ужинали весело и за счёт приглашаемой стороны. Это придавало веселья и сил. Кстати обед в первый день на фирме был отмечен небольшим событием, которое я не могу умолчать. Когда после салата подали суп-пюре с маааааленькой, такой булочкой, многие мужики, кстати не только уральцы, но и москвичи и питерцы, а народ-то всё, в основном, рабочего сословия, затребовали хлеба. Местные кликнули кухню и нам принесли еще по булочке. Безмолвное непонимание в глазах ребят, зажгло искру догадки у кухонных. Принесли пошинкованую булку, типа багет. Крупно, как надо. Радости, в основном, что достигли взаимопонимания, было много, как и хлеба. Никто ведь не знал, что после супа будет гора картофеля с куском мяса, похожим на запаску «Запорожца», а на десерт – желе типа «птичье молоко» размером с пиалу для гостей. Колыхание желе вошло в резонанс с животами всех участников молчаливой забастовки. У нас ведь не принято не доедать. Ждали нас на продолжение учёбы долго. Салат, на котором многие уже сидели, требовал выхода, а туалетов было только два.
Так прошли три дня учёбы. Корпоративных секретов от меня не дождётесь, а вот последний день перед отъездом распишу подробнее. Тут и будет про борщ.
На проводы в гаштов пришёл руководитель фирмы с женой, Томас, москвичи и питерцы с переводчицей уехали днём, а с нами сидели на ужине за столом, параллельно с нами учившиеся поляки, человек пять. Итого: нас четверо, шеф с женой (уж и не помню, как звали обоих), Томас и пятеро поляков. Фирма угощала и мы, ессно, расслабились. Т.е. не напрягаясь потребляли подаваемое. Первые минуты ужина были напряжёнными. Языковый барьер преодолевали как сверхзвуковой - в две ступени. Руководитель поляков, еще из СЭВа, а тогда русский преподавали везде, переводил на аглицкий, а Томас разгонял до швейцарского немецкого для фрау и хера-шефа фирмы. Шло туго, но смазка поступала исправно – масс с пивом «Коланда» не заканчивался ни у кого. Шеф стал нас спрашивать про житьё-бытьё наше на Урале. Мы, как могли живописали. Я показывал у плечь машущими кистями рук полёт комара, объясняя, что это, типа муха Це-Це (взгляд шефа и его жены на эти звуки посеръёзнел), но больше. Бывало, схватишь его, комара-це-це, между головой и задницей, а сверху торчит жало, а снизу яйца висят, и щёлкаешь его по яйцам пальцем, чтоб больше не пил кровь. Потом отпускаешь – нехай летает – живой же! В подсознании ведь сидело про зелёные партии и нейтралитет швейцарцев. Не хотелось прослыть жестокими красными.
Кстати, про нейтралитет – оказалось, что армия-то есть! Только по две недели в год. И если служил с автоматом, то берёшь его домой с цинком патронов и пристраиваешь в оружейном ящике. Типа, «если завтра война, если завтра в поход», то достаёшь из шкафа форму (подгоняют под тебя каждый год, если пива много пьёшь), берёшь на плечо автомат и вперёд! А если в артиллерии служил – джип должен быть с фаркопом для сорокопятки. И пара ящиков снарядов. Томас показывал соседа за соседним столиком и указывал по пьяни на сарай из окна гаштофа (разглашал военную тайну!), где у него хранится сорокопятка. Дима, с Тюмени паренёк, строитель после нефтяного института, на салфетке объяснял, как подбираться наклонным бурением к нефти. Юра – сантехник-директор фирмы критиковал установку душевых кабин в гостинице. Юрка из Челябинска, просто вставлял ценные фразы в разговор, типа, «пиво закончилось, колбаска подсохла, надо обновить». Короче, когда поляки уехали на вокзал, нам, уезжавшим рано утром в Бёрн (эх, пастора Шлага жалко!), перекрыли первую ступень общения. Но разгон был настолько мощным, что мы не остановились.
Фрау хера-шефа, заметив мои способности улавливать суть беседы из смеси аглицкого Томаса и швейцарского-немецкого от них с мужем, ну и, видимо, обострив интуицию пивом «Коланда», стала интересоваться чисто женскими подробностями нашего русского быта. Томас поведал ей мою историю про доску, что сильно повергло фрау в сочувствие ко мне. Слыхала, грит, что пельмени у вас на Урале едят! Типа равиоли итальянских? Я, конечно, в подробностях объяснил фрау, что это как пустыня сахара и их горы, вон – офигенные. И мясо другое и тесто и лепят не так, и варят по-особенному и едят с такими приправами, которые вы тут и представить не могёте! И, главное – едят-то, запивая воооодочкой! Эт, вам не равиооооли, какие-то! Это ПЕЛЬМЕЕЕЕНИ!!! А фрау не унимается! А борщ, грит, что такое?... Тут у меня дыхание спёрнуло… Ну, думаю, на святое руку пОдняли!!! А тут, грю я ей, объяснять почти невозможно! Во-первых, это надо пробовать, иначе просто на всю жизнь испортишь понимание предмета и будешь несчастна до конца дней своих. Во-вторых, надо показывать каждый этап и записывать «в граммах»! Пошли, грю, коли так, на кухню. Вся толпа ринулась к хозяйке – на коленях просим – дай кастрюльку с бульоном мясным! Та, типа, повара уже нет, а все пальцАми на меня – вот ОН! Великий и ужасный! Пусть покажет, как борщ варят… А то так и умрём не узнав правды русской души! Как могли чрез швейцарские горы на одном борще перелезть! Кстати «Коланда» название пива, по перевалу, через который Суворов в этих, как раз краях, и перешёл. Чуть не утащили нас ночью на перевал показывать памятник русскому полководцу. Не, мы бы поехали, но тогда бедные швейцарцы так и не узнали правду про борщ.
Когда я перечислил всё, что мне надо, швейцарские пастухи, сидящие за соседними столами, забросили йодль под малую гармошку местного пропойцы (алкаши есть и у них) и разбежались искать свеклу, моркву, чеснок, капусту, картофель, лук. Фрау, вместе с хозяйкой готовили чугунную сковороду, кастрюлю с мясным бульоном - оторвали от завтрашнего крем-супа. Всё начало нагреваться. Сало для жарки нашли тут же в холодильнике, там же были помидоры и сладкий перец. Муку и сухие дрожжи для пампушек тоже нашли у местного повара в шкапчике. Как и растительное масло для них.
Я дал команду – Резать! И всё зарезалось! Морковка и лук, свекла и сладкий перец… Фрау надела на меня белый колпак, и я полностью погрузился в процесс жарки. Ведь борщ – это то, что вы добавляете со сковороды, а не просто отварной картофель с капустой. Парни обеспечивали пивом всю команду борща. И я, и хозяйка, и фрау, ни разу не увидели пустую кружку. Всё шло как по маслу! И варка, и обеспечение топливом поварской команды. Тесто для пампушек уже поднималось, всё скворчало, помидоры превратились в томатную пасту, соль и сахар добавлены, противень готов под пампушек... Ставим в духовку и готовим чесночную заправку для них, рубим укроп и петрушку в заправку... Капуста пошла сразу за картошкой… Ну, я люблю капустку помягче. Достаём пампушки, кисточкой наносим заправку, борщ разливаем по тарелкам, пампушки на тарелочку еще горячими… ММММММММММММММММММММ… Можно умирать…
Хлопали долго. Как в театре. В три раза дольше, чем съедали этот шедевр, захлёбываясь и чавкая…
Спать уже не ложились. Бёрн ждал.