Зашелестело под ногой, зашелестело.
И, кажется, весь лес зашелестил,
Его сухое обнажилось тело,
Покрытое узлами старых жил.
И крючья-ветки в жалком безобразье
Уже чуть-чуть колышутся ветрам.
Зато листва игрива, словно в праздник,
И по-кошачьи ластится к ногам.
Лес исподлобья смотрит и сурово:
Не любит старость жалости к себе.
Она, такая гордая, готова
Прийти в объятья к матушке-зиме.