Здравствуй, мама! Ты мне написала, что,
видимо, скоро,
Оседая, отслужит, видавшая лихо, изба.
И что утлою лодкой без крепкой сыновней
опоры
Наклонилась к закату твоя, угасая, судьба.
Говоришь, что усохла моя одинокая вишня,
А репейник разросся, усадьбу твою затеня,
И ровесницы в город уехали, замуж повышли,
Неженатым на долгие годы оставив меня.
Ты девчонок прости. Не суди их сердито за это.
Белоручек тихонь я и прежде не шибко любил.
Да и больше не надо, моя дорогая, не сетуй,
Будто я и село, и тебя навсегда позабыл.
Не скорби понапрасну. Пускай, как свистящие
прутья,
Хлещут в грудь мне шторма –
сводит скулы порою до слёз.
Но они и за множеством вёрст ни за что не
остудят
Теплоту твоих глаз, что в дорогу с собою унёс.
От заботы людской никуда мне, родная, не
деться.
Но кому-то ж ходить по мятежным, тяжёлым
морям!
Пусть подвластно скитаньям моё беспокойное
сердце!
Но сыны отовсюду вернутся к своим матерям!
И опять расцветёт под окошком красивая
вишня.
А репейник сплошной на усадьбе твоей
пропадёт.
Не беда, что ровесницы в городе замуж
повышли.
Я надеюсь: меня терпеливая самая ждёт!
Поклонись, моя мама, берёзам и пажитям
нашим –
Всей округе, которую до содроганья люблю…
Я приеду весной. На глазах у счастливых
ромашек
Прогоню твою скорбь! И сосновую хату
срублю!
1979