Мертвый штиль не рвал мне паруса,
не нес их клочья над стоящею водой.
Мой корабль плыл на голоса
ночных небес, сиявших надо мной.
Бездонной глубины разбитое стекло
им возвращало без остатка свет
погасших звезд, вздыхая тяжело,
и где-то спал невидимый рассвет.
Я точно знал, что есть еще земля,
часть к солнцу потянувшегося дна:
печаль плакучих ив и тополя,
льняных туманов тишина и белизна.
Был слышен весел многих плеск,
летел над водной гладью чей-то смех
и разговоров бесконечных треск
рвал белый шум космических помех.
Мы были в океане не одни -
на расстояньи слов, протянутой руки,
но утекали годы, искрами сгорали дни
и забирая память, пропадали дневники.
А где-то вдалеке шла не моя война
и омывали не моих друзей в слезах,
их корабли на дно высокая волна
влекла не на моих невидящих глазах.
Чужие мысли крыльями бесшумных птиц
чертили знаки на бумаге облаков
и падали дождем на пустоту страниц,
рождая имена забытых мной материков.
Корабль плыл в неведомую даль
без ветра в парусах, не слушаясь руля,
и разбивая тонкой тишины хрусталь,
неслось со всех сторон: «Земля!»