Первый из них обожал стратосферу.
Предан душой облакам и высотам,
Фирменный стиль, пилотажа манеру
Он совершенствовал с каждым полётом:
После «петель», «боевых разворотов»
«Кобру» оттачивал снова и снова,
«Штопором» выйдя из «бочки», с разлёта
Лихо закручивал «чакру Фролова».
В дар восхищённые дамы Севильи
Слали стихи, табакерки и шали.
Вес, габариты, отсутствие крыльев
В небе ему никогда не мешали.
Был у Второго иной образ жизни.
СМИ постоянно о нём говорили,
Как о великом кормильце Отчизны,
Признанном гении кулинарии.
Он шедеврально готовил котлеты,
Хумус, паэлью, борщи, чахохбили.
Пиццу его обожали поэты,
Дети оладьи с изюмом любили.
А накормив с пол-Китая примерно,
Он помещался в удобное кресло,
Трубку курил и, читая Жюль Верна,
В небо глазами стрелял с интересом.
Вскакивал вдруг и ходил по гостиной,
Снова садился, постукивал нервно
Краем хвоста по решётке каминной,
Ждал позывного: «Я - Первый. Я - Первый»,
В трубку кричал, этикет забывая:
«Да! Я Второй! Полоса для посадки
Снова расчищена! Жду! Накрываю!»
И напоследок чихал… «для порядку»…
Ужин изыскан. Десерты без счёта,
Карты, янтарный напиток в бокалах,
А разговоры всегда - о полётах:
Ближних и дальних, великих и малых…
Кто эти двое? Неужто, не ясно?
Право, устала уже намекать я…
Два крокодила, лиловый и красный, -
Непредсказуемо яркие братья.