Включила телевизор, по каналу культура говорили о Вере Лотар-Шевченко,о том что конкурс ее имени.
Я обрадовалась,я знала эту женщину, я слушала ее концерты,я была с ней знакома.
В это время я жила в Академгородке, Новосибирска,с мужем,с дочерью, у меня были свои заботы, радости.
Моя мать была уже в возросте, однажды она приоткрылась мне,что мечтала быть пианисткой,а еще она сказала, глядя на свои руки, что у пианистов руки холеные. Действительно руки матери были натруженные, как у многих переживших репрессии,войну, голод.
Жизнь у матери была действительно тяжелой,как у миллионов граждан России.
Но меня поражала ее терпеливость, она ни когда не жаловалась и нас к этому
приучила.
Жили в поселке где население было в основном из репрессированых,но это было
давно,но как в жизни все перекликается.
Я оказалась в Доме Ученых Академгородка на концерте.
Играла Вера Лотар-Шевченко,женщина суровая на вид уже в возрасте.
Музыка захватила меня. Я невольно вспомнила свою мать ее мечту.
У меня был букетик подснежников. Когда концерт закончился я подошла к роялю
и подарила Вере цветы, почему то сказав, что эти цветы от моей матери.
Пианистка очень внимательно посмотрела на меня, было ощущение возникшей связи.
Я посмотрела на ее руки,О Боже, это были искалеченные,скрюченные пальцы.
Так я познакомилась с Верой Лотар-Шевченко.
Когда шла домой,то невольно в мыслях возвращалась к матери и к этой женщине.
Я стала ходить на ее концерты. Какое то не ведомое тепло возникало во мне
к этим женщинам словно они согревали меня или я их.
Я стала больше узнавать о Вере.Ее судьба в начале была блестящей.
Дочь профессора Сорбоны . Концерты с Артуро Тоскании, Венеция,Рим,Карнеги Холл.
Узнавая о ней, она становилась для меня уже не чужим человеком.
Полюбив русского В.Шевченко, выйдя за него замуж, она оказалась в России.
В начале концерты, а затем арест мужа. Она любила его,хотела защитить,пошла в
НКВД, за обвинение его в шпионаже дала пощечину тому,кто пытался ее убедить в
этом. Она знала о его преданности родине,ведь вполне могли остаться в Париже.
И оказалась на лесоповале, на тринадцать лет. Тринадцать лет безисходного,
тяжелого труда с лагерной пищей, допросами, где ей сломали пальцы все же
у нее хватило мужества не отчаиваться.
На нарах была врезана клавиатура, в это было ее спасение. Она играла на этой
клавиатуре не давая пальцам забыть гибкость,музыку через боль.
Сокамерники говорили что они слышали эту музыку и поржались ее мужеству и
это их возвращало к жизни.
Что она вкладывала в эту музыку, наверное любовь к мужу, к родным, к жизни.
И так продолжалось тринадцать лет.
Когда она была освобождена,то в Нижнем Тагиле ворвалась в музыкальную школу и
просила что бы ей разрешили поиграть на пианино. Ее посчитали за с ума сошедшую в рваной телогрейке,грязная со скрюченными руками, но когда она заиграла, то все
педагоги собрались в класс и были поражены ее игрой. Она долго играла до
изнеможения,и уснула за пианино, ее не стали тревожить. Утро она проснулась
уже педагогом музыки. Так она появилась уже как пианистка.
Во Францию не стала возвращаться, где могла приобрести мировое имя,разбогатеть,
рассказывая о лагерях,о своей игре на деревянной клавиатуре.
Но видно за этот срок она поняла нечто большее, осознав как хрупок мир.
Ее сокамерникам чудилась музыка какую она играла на деревянной клавиатуре,
теперь ей хотелось что бы музыка звучала из инструмента,для людей, с которым
она пережила трагедию народа России.
Были трудности,а у кого их не бывает?
Вот она оказалась в Академгородке по приглашению М.А.Лаврентьева. Ей дали
квартиру и возможность заниматься тем,чем она хотела.
Вера давала концерты,но в филармонии возникали проблемы, что она играет по
своему, что не соответствует написанной музыке..
Я не собираюсь судить об этом. Но посещая ее концерты, по новому стала понимать
ее музыку,ее жизнь.
Тринадцать лет она играла мысленно Дебюсси,Шопена,Бетховина и других
композиторов, она сроднилась с ними, и стала понимать их глубже,словно и они
ее поняли,спасая в не человеческих условиях.
Как мне кажется, что она превзошла пианистов грамотно играющих.
Она ни когда,ни с кем не делилась о лагере, а когда ее спрашивали об этом то
она отвечала- раз выжили значит будем жить.
В подъезде где была ее квартира собирался народ и сидя на ступеньках слушали
ее музыку, пожалуй это была высшая оценка ее таланта.
Однажды она заболела,была в бреду,вызвали скорую, когда она очнулась то
испугалась, посчитав что ее пришли арестовывать.
Сколько же боли и страдания было в ней, но Вера не хотела делиться этим с
людьми, считая что ее боль это ее боль, а окружающие пусть слушают музыку.
Эта странная женщина не претендующая ни на что, поражала своей любовью к
людям, оберегая их от невзгод выпавших на ее долю.
Это говорит о сильной, волевой женщине и еще она владела тем, что не имеет
границ музыкой. И в этой музыке была все, вся ее боль, вся ее жизнь, вся
ее радость.
Она прожила трудною жизень,но осталась до конца яркой, талантливой,не
сломившемся человеком, когда можно сказать что человек звучит гордо.
Умерла в1982 году, ей было 81 год.
Я не знаю, кто написал на ее памятнике"Жизнь,в которой есть Бах,благославленна".
Я не чего не стала рассказывать матери о Вере решив, что пусть материна мечта
останется мечтой.
Как не странно но эти две женщины очень схожи своим мужеством и силой воли.
Сыграть хорошо, это овладеть техникой игры, а Вера обладала гораздо большим.
Она обладала гармонией мира,ни как математическим сочетанием звука а теми
эмоциями передающими звук. Она действительно была великой пианисткой и эти
эмоции звучали в ее исполнении так,как только открывались ей.
Да благословлен Господом тот кто дарит людям музыку.
Музыка не имеет границ,она является языком всех народов.
т
.