Назвавшаяся Виолеттой, двадцатую минуту допрашивала меня ликерно-медовым голоском на рауте у друзей:
– Вы когда-нибудь рисовали на полотне железной дороги?
– Нет, – слегка усомнился я, но пшеничил на ликерно-водочном заводе с 8 до 5 с перерывом на обед, с перекурами и дегустациями.
– Вы слышали, что президент Франции наградил очаровашку Депардье орденом Почетного легиона?
– Конечно, слышал. Неделю назад Джейн Биркин сама позвонила мне из Парижа. Я задал ей тот же вопрос, и она поделилась со мной страшной тайной, он получил его за то, чтобы он из него незаметно для всех вышел.
– Разве он воевал во Вьетнаме или Алжире?
– Нет, зато сидел за групповое изнасилование.
– Интересно, как этот деревенский мужлан достиг такого веса во французском обществе? Ему даже памятник при жизни поставили.
– Жрет, боров, много. Уже перевалил за 130 килограммов.
– Мне сказали, что он стал плохо отзываться о женщинах.
– Я лично от него ничего такого не слышал, но таблоиды сплетничают, его видели где-то на задворках Парижа в компании женообразного юнца.
– Говорят, он отчаянный пьяница.
– А он и не отрицает, что любит нирваниться.
– Это его новая любовница?
– Нет, это такое состояние.
– Я не сомневалась, что он сказочно богат. Ходят слухи, он вкладывает деньги в виноградники.
– По мне виноградники лучше матрасов, если только матрасы не являются фамильным бизнесом. Хотя от хорошего матраса в хорошей компании можно опьянеть не меньше чем от вина.
– Так давайте, совместим то и другое, – предложила она и я понял, что у меня остается всего два выбора или согласиться, или отослать ее опьяневшую к мужу, расписывающему пульку с друзьями в соседней комнате.
И я набрал телефон Жерара, узнать, за что он так невзлюбил женщин.