Заправский начальник терпит боль подчиненных.
Он знает границы своего созерцания.
Петуху стало приятно окунуть свои крылья в мазут
И упасть от тяжести не пройдя и метра.
Его грудная клетка не готова кричать.
Лишь жалобное шипение на чистое и ровное движение солнца.
Уставшие бабочки. Сухой гербарий в пыльном томике.
Ровная печаль в бесплодном бытии одиночества.
Деревенское кощунство на вытянутых столбах вдоль улицы.
В направлении пустоты колодца.
Слабый пес.
Жирная муха на носу.
Собачье гузно вылеплено из губ.
Черствые черты лица, посаженная походка.
Найти в глубинах счастья маленький лепесток пахнущий по-плохому.
Серая мышь прячет взгляд от серого угла.
Объедки нормальной жизни не дают уснуть.
Ярость найдет выход из дома.
Оставленные топоры, запекшаяся кровь на вилах.
Нервный звонок от самых дверей.
Холеный чиновник сморкается в руку, скрепленный подписью и имя…
Аппарат опять заработал, выплюнув мелочь на стол.
Раскрасил лицо.
Разбавил душу.