Говорите дети мрака,
Приводите аргументы.
Я своё уже сказала,
Но не слышу комплекты.
Безобразно усмехнувшись,
Посмотрела из подлобья.
И заёрзав на скамейке,
Спрятала сомнений хлопья.
Хорошо, моя сестрица,
Тихо молвила вторая.
Желтолицая старуха,
И как лунь волос седая.
Обнажив клыки гнилые,
Расползлась её улыбка.
А во рту её зияла,
В преисподнию калитка.
На щеках её румянец,
Желчь невиданной болезни.
Трясься мелкий подбородок,
Как обрывок грязной песни.
Всё кричало о пороке,
Жалкого, больного тельца.
Лишь подчёркивая сущность,
Бесноватого владельца.
Подогнув кривые ноги,
Что бы спрятать страх в коленях,
Шепеля и сквернословя,
Затянула свою песню,
Да, конечно все боятся,
Преждевременной кончины.
И желающих так мало,
Жизнь окончить без причины.