Когда мочило и лило, сверкая,
Я вышел по нужде во тьме кромешной
И приложился глазом о столешню,
За это не ругай меня, родная.
Я шел по скользким травам по тропинке
И баню в темноте найти пытался,
Егор уже там с девкой кувыркался,
И я пришел к ним в час в одном ботинке.
Они засуетились и притихли,
Егор в березовом листе пошел за пивом,
А в самоваре булькало красиво
То, что мы в банях пить давно привыкли.
Оно прозрачней слез красотки юной,
Оно согреет, усмирит рыданья,
Затем оглушит, пережмет дыханье
И осенит вконец благоразумьем.
Я пил в пару и, слезы утирая,
Подбитым глазом на росу ложился,
Умильно матерился и бравился
Все высказать тебе, моя родная.
Напиток древних фавнов все былое
Перетасует жестко и ничтожно
Меня раздавит и огреет осторожно,
Давя зловеще самое больное.
Я буду до утра в росе валяться,
Синея уморительным фингалом,
Доказывать, что роз на даче мало,
И с клевером промокшим целоваться.