Мой район Москвы обычный, спальный,
Да и жизнь в достатке не была.
Не дает покоя мне Навальный,
Не по совести в стране царят дела.
Не сказать, что власти сильно верил,
Не нова коррупции нам весть,
До какой же степени я бредил,
Что во власти правда все же есть.
Я в политике не сильно разбираюсь,
На историю смотрю со стороны.
В ней, как в зеркале Россия отражаясь,
Создает свой образ старины.
Только вот сегодня неспокойно
И тревожные ко мне приходят сны.
Не пришлось бы нам искать невольно
Здесь уже в семнадцатом вины.
Власть сама посулы раздавая,
Не стесняясь, уже много лет
По себе лишь только сострадая
«Вы держитесь» - нам дает совет.
В связи с этим вспоминается Некрасов,
Те, кому так на Руси жить хорошо.
Не скопить нам с олигархами запасов,
Да и жить им некомфортно здесь ужо.
Для кого-то только миф Россия.
Для кого-то это только бренд.
Справедливость –вот ее миссия,
Современно выражаясь, тренд.
Мы межу свою уже делили,
В красно-белые раскрасили цвета.
И народ под корень свой косили
Ради справедливости тогда.
В мировое равенство не верю
У природы очень сложен мир,
Но и даже не во власти зверю
Души загонять людей в сортир.
Как бы ни был человек категоричен,
Будь он ангел или радикал.
Неприятный или симпатичен,
Лишь бы он дальтоником не стал.
Не делил бы мир на черно-белый,
А пытался разглядеть в квадрате суть,
Где Малевич, как бы не умело
Подсказал в себя как заглянуть.
Мне Навальный не дает покоя
Черно-белая звучит повсюду жесть,
Но не складно для борца-героя
Под заказ раскрученная лесть.
Я ему б поверил несомненно,
Если б он не популистом был.
Бунт на корабле ведь откровенно
Требует гораздо больше сил.
Я в его не верю «донкихотство»,
Чтоб страну такую удержать
За плечами надо превосходство
И не дать нас США сожрать.
Не один он властью не доволен
Но не знаю, кто стоит за ним.
Может зря сомнениями болен?
Боже, пусть наш мир будет храним.
**
С этой думой я Москву оставил
И в глубинке для себя искал ответ.
Там, где Русь свою Есенин славил,
Не надеясь на простой совет.
Здравый смысл все с душою спорил
В черно-белую меня окутав мглу,
Но подсказки ангел мне устроил,
Как мне разгадать эту «Пургу»?
Первый знак увидел в галерее,
Не случайно Минкина был зал.
Шел по белоснежной я аллее,
Но, а в сердце стих уже звучал:
«Мне нравиться пушистая зима
С искрящим снегом и морозцем легким,
Я сам себе кажусь забавно робким,
Когда вокруг такая белизна.
Вдали от запыленных стен,
Как зачарованный, любуюсь вновь на сказку
И с упоением ношу блаженства маску,
Довольный от природы перемен.
И пусть вокруг иллюзия, но в ней
Напоминание о чувствах чистых, светлых,
Суть не в пейзажах, кем-то уж воспетых,
А в радости подаренных нам дней.
Душа поет в звенящей тишине,
Где лишь восторг приходит от творенья
Заснеженного хрупкого забвенья
И нету места только лишь войне.»
В белой дымке смысл был глубокий,
Россию так не просто рассмотреть.
С самим собою человек там одинокий,
И сразу не понять, где жизнь, где смерть.
В белом цвете многогранна правда,
Но и в черном цвете правда есть.
Только прах святых не знает смрада-
Жизнью праведной заслуженная честь.
К монастырю Иоанна-Богослова
В тот день дорога с ангелом вела.
Собор закрыт, но чудотворно слово
В храм-усыпальнице открыта дверь была.
Среди мощей, останков братьев,
Сидел задумчивый монах.
Нам было с ним не до объятьев
И мрак внушал подспудно страх.
Монах молчание нарушил
И сам со мной заговорил,
А я его глубокий голос слушал
И словно в трансе в это время был.
Словами ясными он говорил о вере,
А приподнявшись, встал, как исполин
И низкий свод в открывшейся мне сфере
Мир раскрывал, где Бог для нас един:
«Верить в Бога в детстве не учили-
Поколение безбожных лет,
Но в душе слова молитвы жили
И лампадки бабушкиной свет.
Говорила бабушка нам строго:
«Все пройдет, без Бога власти нет».
И ее иконка у порога
Молча с грустью нам смотрела вслед.
Что же бабушка такое знала?
Что за свет сиял из темноты?
Но она загадочно молчала.
Недоверчивы и были мы.
Лишь, когда совсем уж на пределе,
Где простых ответов не найти
Мы в глаза иконки той смотрели,
Затаив дыхание в груди.
И потом, взрослея, сожалел я
В страшный шторм, в свирепую пургу,
Что слова молитвы не посмел я
Обрести еще на берегу.»
Монах молчал, но слезы все сказали»
«Молитесь, мир с ума чтоб не сошел
И не коснулись, чтобы Вас печали» -
Все по губам его прочел.
Мы попрощались и благословение
Я от него в дорогу получил.
Мелькнуло мне Есенина видение
И в Константиново, как к другу поспешил.
Что я скажу Есенину не знаю,
За руку может просто подержу.
Над черно-белой правдой сам гадаю
И как слепой по круг лишь хожу.
А мне Поэт лишь улыбнулся с постамента,
Встряхнул своей кудрявой головой:
«Ты главное не прозевай момента,
Когда жизнь станет чересчур цветной».