…Лагерь пленных у Острова
И проклятый грызавинский торф,
И начальник, «ариец» фон Корф –
На тот свет отправляющий просто.
Но держались Федор с Сергеем,
Год прошел – а просвета ни зги.
Геббельс крепко дурачил мозги
И достигла война апогея.
От побоев всё тело гудит –
Два побега уже за плечами.
Но такие они уж отчаянные –
Свет побега всегда впереди.
В недалечке – деревня Ерилово,
Чуть подальше – Бородино…
Жизнь их кинула прямо на дно –
Из спортивного сделала хилого.
-"Неужели в неволе нам мыкаться?"
-"Ничего, брат Сергуня, уйдем,
Партизанов на воле найдем
И не будем с фашистами чикаться.
Я на танке бы им показал!
Со злодеями были б мы квиты,
Жалко - пальцы в ногах перебиты –
А то сразу б на фронт убежал…
Эх, Серёга, не спится ночами,
Как там дома, как Аня моя.
Изнываю в безвестности я –
Вечность горя уже за плечами.
Убежать бы, но, как и когда,
Как уйти, чтобы враг не заметил?..
Вот уж выпало нам лихолетье,
Вот досталась беда так беда.
Подыхать что ль в холодном карьере?
Торф копать по колено в воде?..
Ну, фашисты, не люди, а звери,
Что за мать родила их, и где?
Тьфу - на них. Знать загнёмся скорей,
Что им наши скобарские жизни.
Скоро дождь над карьерами брызнет,
А в душе, побратим, суховей…"
-"Федор, душу зазря не томи,
Ничего не поделаешь, друже,
Ты немецким холуям не нужен,
Все равно уничтожат – пойми.
Вон сколь наших уже полегло
Под щербатые камни могилы,
И работаем – людям назло,
И уходят последние силы.
Дни за днями идут чередой.
А войне окончанья не видно.
До тоски, до страданья обидно,
Что в неволе ты, и – молодой…"
-"Эх, расправить бы плечи и крылья,
Как Икар приладить, и в лёт –
В ту деревню, где мама живет,
Где по-своему счастливы были,
Где сейчас на лугах – сенокос…"
И томятся крестьянские души
В душегубке, где чувства все глуше,
Все призывней раскатистость гроз.
А июль грозовит не на шутку,
И как взрывы, пугающий гром…
Из карьера в карьер всё бегом
И до света играют побудку.
И в бессильи, но сжав кулаки,
На фашистских холуев с презреньем
Смотрят - не прогибают колени,
Замышляя побег, мужики.