Кому-то недруг по сюжету,
другим – любимый, третьим – друг,
я всё ещё хожу по свету,
смотрю вокруг.
Вот новых дней аборигены,
браня обычаи отцов,
спешат устроить перемены,
в конце концов.
И растворяются в грядущем,
где ими скроенный уклад
в угоду позадиидущим
отправят в ад.
Всё тлен: победы, пораженья,
туманных истин кружева…
И лишь игра воображенья
всегда жива.
Об этом думаю я кротко,
стреноженный смиряя взор,
когда из грёз моих красотка
плетёт узор.
Но пусть распутают герои
иной истории его –
в нём руны трав, руины Трои
и… ничего.
Душа Земли – многоязычьем,
как пашня полнится зерном.
Но гении поют на птичьем,
не на земном.
Ах, был бы я из легкокрылых,
как Пушкин или Амадей,
я б тайны певчие открыл их
для всех людей.
Я вижу радугу за тучей
и пепел в отблесках огня,
но где же тот счастливый случай,
что ждёт меня?
Вокруг чужих событий сонмы
и мнений патовые льды,
а я уже, как невесомый,
прозрачный дым,
плыву, минуя поединок
добра и зла, удач и драм,
кафе, арену, банк и рынок,
темницу, храм.
Миную парк и кромку пляжа,
начало дали, окоём
и, частью становясь пейзажа,
теряюсь в нём.