Cum cathedralicos portet tibi raeda ministros
Et Libys in longo pulvere sudet eques,
Strataque non unas cingant triclinia Baias.
Et Thetis unguento palleat uncta tuo,
Candida Setini rumpant crystalla trientes,
Dormiat in pluma nec meliore Venus:
Ad nocturna iaces fastosae limina moechae,
Et, madet, hen, lacrimis ianua surda tuis,
Urere nec miserum cessant suspiria pectus.
Vis dicam, male sit cur tibi, Cotta? Bene est.
«Котте»
Как наперсников, слуг твоих уносит коляска,
И потеет в густой пыли Либиец верхом
И триклиниями не одни обставлены Баи,
И Фетида бела от умащений твоих,
И разрывает Сетин кристалл прозрачный триентов,
И не на лучшем пуху дремлет Венера сама;
Сам в ночи ты лежишь у порога надменной блудницы
И глухую – увы - дверь ты слезами кропишь;
Жалкую грудь сожигать не престают воздыханья.
Котта, я, хочешь, правду скажу, горе в чем? Жить хорошо.
(Фет)
Неженки слуги твои в дорожной едут повозке,
В облаке пыли, вспотев, скачет ливиец верхом;
Байи твои – не одни, а несколько – в мягких кушетках,
И от духов побледнел цвет у Фетидиных вод;
Сети вина блестят в хрустальных чашах прозрачных,
Да и на лучшем пуху даже Венера не спит.
Ты же лежишь по ночам у порога любовницы вздорной
И на глухую, увы, дверь свои слезы ты льешь;
Жгут твою жалкую грудь немолчные тяжкие вздохи…
Знаешь, в чем горе твое, Котта? Без горя живешь.
(Петровский)
Изнежены слуги твои, ездят в колясках закрытых,
И ливиец потеет верхом, сплошь пылью покрытый.
Байи твои не одни утопают в диванах,
От умащений бледны воды фетидины (в ваннах).
Прозрачный Сетин в хрустальных кубках – на всю катушку,
Даже Венера не дремлет на лучших подушках.
Ночь напролет ты лежишь у порога порочной дамы
И дверь глухую ее обливаешь (обильно) слезами.
Грудь надрывают бессчетные вздохи капризны.
Причину горя назвать тебе, Котта? Это от жизни.
(Аванци)
Либиец—передовой вершник.
Не одни Байи, а много приморских пляжей достойно называться Байми.
Фетида—здесь: морская вода.
Дорогой Сетин — вино, наливаемое в горячем виде, разрывает хрустальные кубки.