со вчера

мне давно ничего не снится (хорошего). в венах иссохли принципы. наху.яриться дешевым и крепким пивом в парке ночью - просто белиссимо. выкурить n сигарет подряд и бросить. или курить или себя в еще холодную апрельскую воду. я не слежу за модой, все иконы слезоточАт мне в рожу и ждут моего ухода. я параноик, про которых не пишут книги. так как было бы слишком скучно. ведь на каждой странице повторялось бы "я никого не вижу", "я сволочь", "и ты сволочь", "и ты тоже меня никогда не любил", "не полюбишь". чувства это дырища и в без того загнивающих душах. я сижу почти взрослый и надуваю мыльные bubbles. на этикетке дети почему-то радуются. я же смотрю, как красота исчезает и поражаюсь. мне становится пусто, но обычно люди не таким занимаются, когда остаются дома. плевать. я и дальше, до самого последнего тома жизни,  буду сидеть возле полусухого роллтона и стакана пепси. потому что кола дороже. потому что какая разница, из-за чего блевать истерическим смехом в зеркало. да и этого никто не заметит. парадокс: ведь я человек, который говорит о себе, о себе, о себе. о себе, не до конца дохлом, о себе, вечно чем-то задетом. увы, я не смог на пуповине повеситься, а сейчас не хватает смелости. ведь мне все же чертовски нравится перелазить через заборы или сидеть на пустой набережной. такая лажа, но моя же родная лажа.