1, пролог
Архивная пыль...
Он чих...хает —
И оглядывает...
Бесчисленные стеллажи
С документами...
Оглядывает и здоровается...
Не с документами...
Но с людьми...
Описанными,
Вписанными в реестры...
Пухлыми, в сотню листов,
И тощими...
Совсем тощими —
В одну, две строки...
Такими разными
И такими...
Апчхи, жи-вы-ми...
2
Работает прозектор от души:
Чудесные попались мертвяки,
Особенно молчаньем хороши...
Движения прозектора — легки.
Полосовать, а после — потрошить,
Веселенький насвистывать мотив...
Простую хирургическую нить
С улыбкой проверяя — на разрыв,
Сшивать куски, фрагменты бытия,
Которое уже небытиё,
Ровнехонькие, склизкие края...
Показывать умение своё
Студентам, что белее простыней...
Мотив — все веселей и веселей!!
3
Аптекарь напускает строгий вид:
О, снадобье исправит — не фигуру,
Но старость понемногу исцелит...
Ну, как еще воздействовать на дуру?
Заказчица вы-пи-сывает чек
И, жалуясь на ранние морщины,
Мечтает скоротать, а-ах, бабий век
В объятиях достойного мужчины,
Аптекарю подмигивает... а-а-ах,
Аптекарь удержать не в силах — дрожи:
Такое вожделение в глазах...
Вовек бы не видать — подобной рожи,
Вовек бы, и подмигивает — сам:
Ведь расплатилась?.. слава небесам!!
4
Кладбищенский сторож расскажет клиентам своим,
Что спирт запретили, а водка, увы, дорожает,
Клиенты, конечно, всегда соглашаются с ним...
Еще бы! бедняга без выпивки о-очень страдает.
А сторож р-р-рыдает: ему изменила жена,
И нечем залить — безутешное, черное горе...
Яичным желтком распласталась на небе Луна,
Что Солнцем, не менее желтым, заменится вскоре.
С клиентами — проще, понятливы, в общем, они,
И сплетен не любят, и сторожу нравится это,
И звездные им не мешают — мерцаньем — огни,
И в осень уходит — постылое, жаркое лето,
И сторож глядит ему вслед, позабыв о жене,
Без всякого спирта — собою доволен вполне...
5
Старается, стара-а-ается дьячок,
Да отпевая Божьего раба...
Покойничек весьма обличьем строг,
Не стар ещё, да, видимо, судьба.
И блеянье гнусавое дьячка,
И ладана колеблемый дымок —
Сумеют оценить, наверняка,
Бесчисленные родственники; Бог
Таится меж пушистых облаков...
И хочется несчастному дьячку,
Чтоб Он — услышал: да, важнее слов —
Тоска по всепрощению; тоску
Дьячок излил, а божьему рабу
Не всё ль, не всё ль равно — в его гробу?!
6
Могильщик копает вторую
Могилу, иль третью... ему
Выбрасывать землю сырую
Приходится, эх, одному...
Напарник хворает; лопата,
Увы, неподъемна уже,
И он — проклинает собрата,
Слегка, потихоньку, в душе.
Но, ах... и лопата вторая
Вонзается в землю, ей-ей,
Работе его помогая,
И кто же — ворочает ей?
Скрывает лицо — капюшон...
И пахнет прозекторской он?!
7
Консилиум, толпятся вкруг больного
Проверенные мудрые врачи:
Запущена болезнь, и что такого?
Когда ты — врач, лечи её, лечи.
И лечат! совещаются, меж ними
Безмолвствуют — лишь двое, лишь двоим
Кичиться нужно ль — знаньями своими?
Они, они склонились — над больным,
И он трясется, словно узнавая
Глаза! глаза, не лица, и ему,
Почуявшему близость, близость края,
Довериться придется — одному...
Тому ль, который светится? — иль нет,
Тому, что поглощает самый свет?!
8
Страховщик не устанет страховать
На случай смерти, кражи и пожара
На сумму 20, 30... 25?
От собственного морщась перегара,
Прикидывает, сколько и когда,
И нежно улыбается, страхуя:
«Да, этот — неврастеник, не беда,
Его у края крыши удержу я,
У этого — похерю пистолет,
Повыдергаю тромбы — из сосуда...»
Страховщик никому не скажет — нет,
Лишь иногда, нелепая причуда,
Вздыхает, мол, работа — тяжела-а-а,
И расправляет — белые крыла...
9
Тяжелые черные тучи
Закрыли ночной небосвод...
Покойники, эх, невезучи,
К ним ночью никто не придет.
И словом никто не помянет,
Слезами, конфетами, нет,
И водки никто не достанет,
Не выдохнут — дым сигарет.
Забыты они, одиноки,
Скучают, наверно, впотьмах;
Нескоро еще на Востоке
Появится Солнышко... ах,
Заплакало небо, одно
Оплачет их — разом — оно.
10
В петле ему болтаться предстоит,
Никто не виноват, решился — сам,
Но как же сохранить солидный вид,
Когда моча стекает по ногам?
Да! новенький запачкает костюм,
И все-таки — торжественный момент,
А он — все рефлектирует, угрюм,
Как самый записной интеллигент.
А синий и распухнувший язык?
А мерзкий разложенья аромат?
Он к мысли о повешенье — привык,
Но этаким подробностям — не рад.
И нервничает — внутренний эстет,
И не спешит — отбросить табурет.
11
Неспешно собираться на работу,
Ругать свое призвание в сердцах
И, сдерживая гнусную зево-о-оту,
Подумывать — о всяческих концах.
Она — устала, что за наказанье —
Бессчетные клиенты, и, ого-о,
Меж ними — расстоянье, расстоянье,
Но обслужи их — всех до одного.
Заявки второпях пересчитала,
Перечитала — даты, имена...
На букву «А» клиентами сначала
Займется педантичная — она.
Посверкивает острая коса...
Еще б — не перепутать адреса!!
12
Обычный Бог лежит в 6-й палате
И пялится в постылый потолок,
Вздыхает и томится на закате
Уставший от себя — обычный Бог.
Смиренно принимает препараты,
Почесывая ноющую грудь,
И до размеров ма-аленькой палаты
Пытается Вселенную свер-нуть.
О, прежние бессчетные заботы...
Насколько проще с психами — ему?
Не сдерживая яр-ростной зевоты,
Неспешно погружается во тьму,
Когда во всей психушке гасят свет,
И кажется анамнезом — «Завет»...
13, эпилог
Апчхи...
Последняя...
Апчхи...
Последняя папка...
Он листает ее содержимое
С особенным удовольствием...
Дата...
И краткая биография,
И первый диагноз...
Ну, кто бы подумал...
Его собственная персона,
Затерявшаяся среди прочих...
Все же — нашлась...
И теперь он —
Рассматривает ее...
В конце рабочего дня...
И даже — забывает чихнуть...