Век вывихнут. В сознании моём
дефект. И костоправ Егоров
признал, что по Бергсону мы живём.
И дал рецепт, без долгих разговоров.
"Никто да не касается межи",
сказал Платон. Ты слышал, межеумок?
На глубине чудовище лежит,
в камнях сознания и в предпосылках рюмок.
Когда увидишь в зеркале его,
считай, проснулся; сдвинуты границы.
Запрет не значит больше ничего.
Ай, блудница на звере веселится,
в багрец и золото одетая лиса.
Сознанием воздвигнутая башня,
ты - лемех, ты взрываешь небеса.
Тебе тесна расчерченная пашня
рассудка. Тесен коммунальный мир.
И вдруг открылся... В этом мире лишний
твой на спине застёгнутый мундир.
И лётчик твой - расшаренный, айтишный.
Всё вывих, всё дефект, Егоров прав.
Он вправил вывих, он межу поправил.
По борозде, в обход моих застав.
Но подпись на рецепте не поставил.
Опустошённое, сознание уснёт.
Во сне придёт инстинкт-землестроитель.
Границы восстановит - и вернёт
святого Терма, сторожить обитель.
Стихотворение родилось из спорной мысли Бергсона:
"Дефицит в инстинкте <...>, вот что становится сознанием"
(Анри Бергсон, "Творческая эволюция",
цит. по: Павел Флоренский, "У водоразделов мысли")
30 апреля 2017 г.