Начало занятий началось с политических событий в Венгрии – контрреволюционный мятеж и подавление его силами войск Варшавского договора, в основном, силами СССР. Все были взбудоражены, венгерские студенты чувствовали себя не ловко, мы тоже, в общении с ними. Они рассказывали, что венграм не нравилось, что, даже в пустяках, их заставляют делать, как у нас в Союзе. Например, оценки в школах – по российски, а это оскорбляло их национальные чувства. На мой взгляд, это была глупость властей Венгрии, если не подстрекательство к недовольству народа Венгрии Советским Союзом.
Постепенно дебаты в студенческих комнатах по поводу венгерских событий прекратились, надо было посещать лекции, делать курсовые проекты, дипломный проект готовить и, сдавать Государственный экзамен. Времени не хватало. Коммуна перестала существовать с самого начала учебного года.
Я выполнил на отлично два курсовых проекта: « Погрузо – разгрузочные машины» и « Организация производства строительных, путевых и погрузо-разгрузочных работ». Готовил материалы к дипломному проекту « Механизация путевых работ» и, вдруг, телеграмма из дому 2 мая – умер отец.
В этот же день уехал на поезде до Лодейного Поля, дальше на автобусе до Алёховщины, оттуда на попутном грузовике до Околка. Прошли сутки, хоронили на следующий день на кладбище в Тервеничах. Мама осталась с внуком и двумя внучками. Отец умер на 63 году 2 мая 1957 года в гостях. Выпили, стало плохо, прилёг на кровать и сердце остановилось. Так же, скоропостижно, у подъезда дома, умер мой брат Слава в 2011 году, ему шел 75-ый год.
Похоронил отца, вернулся и стал готовить дипломный проект и готовиться к защите его. Защитил, на отлично, дипломный проект 17 июня 1957 года и получил диплом, с отличием, инженера путей сообщения – механика.
В начале июня, сдал Государственный экзамен на кафедре военной подготовки при институте и приказом МО СССР №218 мне было, присвоено звание младшего инженер – лейтенанта.
Оставалось получить направление на работу. Я был в числе лучших выпускников, и мы имели право первыми выбирать место работы. Так как, я дважды был на практике на Урале, Урал мне понравился, я выбрал Свердловский путевой ремонтно-механический завод №8 (ПРМЗ №8). Согласно направлению, я должен был прибыть на завод к 1 августа 1957 года. В те времена опоздания не допускались, поэтому я попросил начальника института разрешить мне прибыть в Свердловск к 1 сентября 1957 года, в связи со смертью отца. Начальник, ДТН, Протасов К.Г разрешил.
В институте, на каждом факультете была профсоюзная организация, в группах избирался профорг. Главной обязанностью профсоюзной организации было оказание материальной помощи «бедным студентам». Профорги собирали копеечные профсоюзные взносы, через них оказывалась материальная помощь:
-денежная помощь студентам, написавшим заявление и указавшим в заявлении причину;
-выдача бесплатных талонов в столовую или буфет, то же по заявлениям;
-бесплатное размещение, серьёзно заболевших, студентов в институтский профилакторий. Лечение и питание во время нахождения в профилактории бесплатное.
За время обучения я дважды обращался за помощью, один раз для приобретения костюма, второй – ботинок. Помощь оказали своевременно, в профсоюзном билете сделали отметку: когда и сколько рублей получил в порядке материальной помощи. Профсоюзный билет я храню до сих пор.
Кафедра военной подготовки
Во втором полугодии второго курса мы прошли медицинскую комиссию на предмет пригодности к военной службе. От прохождения комиссии были освобождены девушки и иностранные студенты. Всех, кто прошел комиссию без замечаний, зачислили на военную кафедру. Не прошел комиссию только один человек, остальные были здоровы.
Занятия на кафедре военной подготовки (КВП, так мы её называли), проводились каждую неделю по два часа. Эти занятия мы не любили, за исключением практических занятий на природе, за городом. За городом, на полигоне, проходили практические занятия:
- как делать взрыв-пакеты;
- как применять взрыв-пакеты в воздухе, для подрыва рельсов и зданий;
- как применять противогазы и преодоление в них зараженной местности и многое другое.
К счастью, мне эти знания ни разу не понадобились в своей жизни.
В пределах института проводились занятия по строевой подготовке и изучению теории. Преподавателями были одни полковники, некоторых мы очень не любили и звали их, между собой, «дубами». Они, очевидно, догадывались и отвечали тем же. Таких полковников было мало. В, основном, полковники были бывшими студентами и любили нас, очевидно, вспоминали свою молодость. Особенно они любили песни, которые просили нас петь во время прохождения строем. Лучшей строевой песней считали песню об Индонезии: «Морями тёплыми омытая, лесами светлыми покрытая, моя родная Индонезия…….» Строевая подготовка проводилась во дворе института при многочисленных зрителях. Сначала, зрителей было мало, но когда они увидели, как уморительно смешно многие из нас маршируют, их стало много. У меня строевая ходьба не получалась, мои руки двигались туда же, что и руки. Выглядело очень смешно, смеялся даже полковник. Полковник приказал отстающим студентам тренироваться самостоятельно и назначил приём зачётной ходьбы через месяц. Через месяц половина прошла нормально, через второй-все остальные. Больше над нами не смеялись.
В конце четвёртого курса нас отправили на военные сборы в Карелию, в район, около озера Найстеньярви. Недалеко была финская граница. Лагерь расположился на сухой поляне на краю громадного болота. Болото, как нам сказали солдаты, тянулось до Финляндии. Кормили нас скудно и мы на этом болоте собирали ягоды: чернику, голубику и, ещё не спелую, клюкву. Жили мы в палатках, одна палатка на 10 человек, на отделение. В палатках были деревянные нары, постель, подушка и одеяло. Стоял жаркий июнь, но, под утро, было холодновато. Утром зарядка, бег, туалет, столовая и занятия. Одежда: солдатское обмундирование, сапоги, пилотка. У каждого винтовка и пустой патронтаж. В патронтаже мы держали хлеб, взятый в столовой. Первые недели мы голодовали, потом привыкли. Патроны мы получали на стрельбище. Труднее всего нам давались марш-броски на 15 километров с винтовкой и противогазом. Первый раз, одна треть взвода, еле приплелась до лагеря с мозолями на ногах. Я прошел дистанцию без особого труда, сказались мои занятия, хоть и слабые, спортом.
Командиром нашего взвода был лейтенант Царелунга. Он недавно окончил военное училище и был очень требовательным. Однажды, в конце марш-броска, мы шли измученные, потные к лагерю. В полукилометре от лагеря – озеро Найстеньярви. Царелунга скомандовал: «Купаться, две минуты». Разделись, разулись, прыгнули в воду и, команда: «Становись!» Все в изумлении, наверное, ослышались и продолжаем купаться. Снова команда «Становись!». Пришлось выполнять. Оделись, не спеша, построились. Команда «Ложись! Встать! Ложись! Встать!», и так три раза. Встали, Вовка Редин, тихонько, говорит: «Ребята, убежим до лагеря», что и сделали, немедленно. Царелунга кричит: «Стой!», мы бежим. Добежали до лагеря, стоим, ждём командира. Прибежал, распустил, а сам убежал докладывать о ЧП. Долго, каждого из нас, допрашивал командир лагеря, кто инициатор,но ничего не добился. Через день провели комсомольское собрание, мы пытались обвинить лейтенанта Царелунгу, но, в армии командира не разрешают критиковать, даже на собрании. Дело спустили на тормозах, в институт не сообщили, Царелунга стал гораздо мягче, видно ему вправили мозги, да и сам он был не дурак.
Когда я вспоминаю то время, то сразу вижу это озеро, себя и ребят в солдатской одежде, жару и множество змей в лесу. Такого количества змей я не встречал больше нигде, хотя видел их и в Крыму и в горах Тянь-Шаня. Найстеньярви – в переводе с финского: женское озеро. Нам рассказали, что во время финской войны особо лютовал женский батальон. Однажды, нашим войскам удалось загнать его на это озеро и разбомбить. Погибли все. С тех пор, озеро называли женским.
Наконец, сборы позади. И вот, мы едем в вагоне и поём свою, студенческую песню, сочинённую в лагере: «Студенты громче песню пой, неся винтовки за плечами, ты был студент, стал рядовой, но ЛоЛИИЖТ не за горами………..» В песне есть слова и о старшине и о Царелунге, но я их не привожу из-за их нецензурности. Пассажиры вагона шушукаются: «Едут из тюрьмы». На остановках, выходя из вагонов, слышим от парней: « От дяди?». Всё дело в том, что за неделю перед сборами, нас подстригли наголо. В институте, после стрижки, слышу от не остриженных наголо студентов: «Ещё один яйцеголовый». К каникулам, волосы подросли и мы уже никого не пугали своей причёской.
30.04.2017 года.