Шри Ауробиндо. Савитри
Книга VI. Книга Судьбы
Песнь 2. Путь Судьбы и проблема боли
Это одна из самых ценных для всех нас Песней эпоса «Савитри», поскольку в ней даются глубинные ответы высшей Мудрости на самые мучительные вопросы нашего существования на земле.
Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.
Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.
На фото — Шри Ауробиндо (1950 г.)
* * *
Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo
САВИТРИ
SAVITRI
Легенда и Символ
A Legend and a Symbol
Книга VI. Книга Судьбы
Book VI. The Book of Fate
Песнь 2. Путь Судьбы и проблема боли
Canto 2. The Way of Fate and the Problem of Pain
Савитри рождается на земле в ответ на мольбу всего мира. Выразителем этой мольбы становится царь Ашвапати — могучий дух, воплощенный в человеке, вождь мировых духовных исканий, символизирующий духовное устремление всего человечества. Он совершает великую Йогу во имя освобождения людского рода, благодаря которой раскрывает собственную душу, истинное «я», одухотворяет свое существо и постигает великие тайны мироздания. Достигнув индивидуальной полноты, он проникает в иные сферы бытия и странствует по лестнице проявленных миров, чтобы покорить все ее ступени и открыть человечеству путь к вершинам Духа. Он движется через миры тонкой Материи, низшей и высшей Жизни, низшего и высшего Разума, через Небеса Идеала и сферы Мировой Души: он восходит в великие светоносные царства и спускается в бездны миров Мрака и Лжи, принося в них высший Свет, чтобы в итоге подняться к мирам высочайшего Знания и проникнуть в обитель Духа. Наконец, остановившись на последней границе проявленных миров, перед непостижимой Вечностью, он удостаивается Откровения Божественной Матери мироздания и молит Ее, как вестник всего человеческого рода, низойти на землю и даровать падшему роду освобождение от Тьмы и Смерти. Матерь Мира внимает его молитве и прорекает свое Нисхождение и освобождение человечества. Всё это описывается в Части I эпоса (Книги I—III). Теперь на земле рождается Савитри — дочь царя Ашвапати и Спасительница мира — воплощение Божественной Матери. Ее жизнь и духовный путь описываются в Частях II и III эпоса (Книги IV—XII).
У Ашвапати рождается дочь, царевна Савитри, Спасительница мира, воплощение Божественной Матери. Она растет и достигает все большей зрелости, усваивая все высшие достижения человеческой культуры и знания. В ней происходит и великий внутренний прогресс. Однако она столь блистательна и высока и в своем внутреннем мире, и во внешнем облике, что никто не решается приблизиться к ней и стать ее спутником, никто не может достичь ее высоты и идти рядом с нею. Но приходит чудесный день, когда Ашвапати получает откровение о дальнейшей судьбе своей дочери, провидя в ней великое высшее существо, пришедшее на землю с грандиозной миссией. И он, повинуясь наитию свыше, отправляет Савитри на поиск ее суженого, в единстве с которым ей предстоит исполнить свою работу на земле. После долгих странствий по городам и весям и среди дикой природы перед Савитри открывается чудесный предгорный уголок. И здесь она встречает Его, своего суженого, родную душу, в общности с которой они трудятся на земле на протяжении многих жизней, — Сатьявана. Вечные Влюбленные вновь воссоединяются в жизни на земле.
Теперь Савитри возвращается во дворец к родителям, чтобы сообщить им о том, что она нашла своего суженого. Однако во дворце ее ожидает небесный духовидец Нарад, который дает ей страшное пророчество о судьбе Сатьявана: ровно через год в этот же день Сатьявану суждено умереть. Родители уговаривают Савитри отказаться от союза с Сатьяваном и найти себе другого жениха, но любовь Савитри непобедима: она говорит, что ее любовь победит сам Рок. Трагическое известие повергает в глубокое горе мать Савитри, и из сердца скорбящей матери с огромной болью и глубиной исторгается извечный вопрос человечества о природе этого мира, о причинах возникновения боли и страдания, о том, почему бессмертная душа оказывается в этом мире страданий и обречена здесь претерпевать всевозможные муки, беды, становиться пешкой в руках Судьбы и жертвой Рока. Устами матери-царицы Шри Ауробиндо с великой силой и достоверностью озвучивает главнейший вопрос человеческого Неведения — и устами небесного мудреца Нарада дает на него глубочайший и высочайший божественный Ответ.
Это одна из самых ценных для всех нас Песней эпоса «Савитри», поскольку в ней даются глубинные ответы высшей Мудрости на самые мучительные вопросы нашего существования на земле.
[В квадратных скобках — примечания переводчика.]
БЕЗМОЛВЬЕМ был скреплен вердикт необратимый,
Глагол Судьбы, что пал с небесных уст,
Пророча рок, что никакая сила
Вовеки не могла бы отменить,
Когда б самих небес не изменилась воля.
Иль так казалось: все ж в молчаньи том
Один поднялся глас, не принимавший
Судьбы неотвратимость, взвилась воля,
Боровшаяся с Волей непреложной.
У матери в груди восстало сердце,
Услышавшее роковое слово,
Что грянуло веленьем к зову смерти,
Надежды, жизни ледяным концом.
И, гаснущим огнем, надежда сникла.
Словно свинцовой неизбежной дланью
Был разорен тайник ее души,
Разбившей болью тихий лад ее
И власть с трудом добытого покоя.
Не справившись, она на время пала
На уровень обычного ума,
Где горе правит и закон Природы;
Ее постиг людей удел обычный,
Все то, что сносят в летах их сердца.
Вопрос земли к непостижимой силе
Озвучил глас царицы, обращенный
К безмолвному недвижному провидцу:
Вместив все недовольство бездн Природы,
Всю муку разделив немых влекомых тварей,
Всю боль вобрав, весь вопль неведенья,
Она рекла, вопросом страстным скорби к небу.
В словах земной поверхностной души
Она излила всех страданий горечь,
Терзающих немое сердце мира,
И бунт людской против слепой судьбы.
«О духовидец, на земле несчастной
В нелепой двойственноприродной жизни
Какой враждебной лютой Неизбежностью
Иль хладной волей-прихотью Творца,
Иль Случаем нежданным иль велённым,
Что вдруг оплошность превратил в закон
И чувство мимолетное в судьбу,
В непостижимом таинстве Времен
Явилась жутче тайна горя, боли?
Твой Бог воздвиг жестокий тот закон?
Иль некая губительная Сила
Вмешалась, извратив его труды,
И он бессилен защитить, спасти?
Когда-то роковое семя пало
В фальстарт несчастный жизни на земле,
И зло слилось с добром нерасторжимо.
Тогда недуг ума явился в мире
С мученьем мысли, с жаждой цели жизни.
Он исказил в стези вреда и блага
Простую искренность животных действий;
Он путь прямой богов, что движут телом,
Скривил в зигзаг сомнительного курса
Той жизни, что, блуждая, ищет цели
В неясном звездном свете с неба мысли,
Идей неверных свете, зыбкой воли.
Тождественность надежная инстинкта —
Стрела прозренья в сути бытия —
Утрачена была и извратился
Простой и безупречный шаг Природы,
Свобода, истина в душе растущей.
Из чистоты безвечной и покоя,
Чья привилегия дается душам,
Еще не соблазненным на рожденье,
[Или: Еще не обреченным на рожденье.]
Низвергнутая в тяготы и скорби
На трудной и рискованной земле,
Родилась наша жизнь в мученьях, с воплем.
Хоть рада персть земли дыханью неба,
Что волю жить в Материю вселяет,
Все ж орды зол гнетут мгновенья смертных
И жизнь лишают радости исконной;
Хоть наше тело — механизм искусный,
В нем каждой части с тем же хитроумьем
Изобретен по-дьявольски искусно
Свой рок — неотторжимое наследье
Угрозы смерти и особой боли,
Свой долг Судьбе и Времени налог,
Свой способ мук, свой способ умиранья.
Вот плата за высокий статус наш,
Печать и знак природы человечьей.
Свирепой шайкой селятся недуги,
Законными жильцами, в дом телесный
И сеют смерть и истязают жизнь.
В злоносных ямах мира ждут они,
В пещерных лабиринтах подсознанья,
Чтоб, выбрав час, напасть, угрозой страшной
Тревожа осажденный жизни град;
Когда ж их впустят в крепость смертных дней,
Они людей подтачивают силы,
Увечат их и убивают вдруг.
В себе растим мы силы роковые;
Своих врагов к себе зовем мы в гости:
Из нор своих они ползут как звери
И гложут струны дивной Божьей лиры,
Пока, расстроясь, музыка не стихнет
Иль не прервется вдруг с трагичной нотой.
Все, что мы есть, — лишь осажденный форт:
Все, чем мы тщимся быть, меняет смысл,
Как в сером сне, в неведеньи Материи.
Ум искалечен мира дисгармонией
И неприглядностью людских реалий.
Сокровище, растраченное втуне
Иль на базаре жребия слепого
Распроданное дешево, бесплодно,
Жизнь — Времени богов бесценный дар,
Потерян, брошен в безучастном мире,
Поруганный шедевр, упущенное чудо;
Искатель в темной сумеречной чаще,
Пред войском бедствий безоружный воин,
Работник хилый пред задачей тяжкой,
Несведущий судья проблем Неведенья,
Она стремится к небу, но лишь бьется
О створы врат, ключа к которым нет,
[Или: В дверь, что закрыта и ключа к ней нет.]
Взмывает ввысь, чтоб вновь свалиться в грязь.
Лежит проклятье на дарах Природы людям:
Все в жизни слито с противоположным,
Ошибка — спутник нашей смертной мысли,
И ложь таится в самых недрах правды,
Грех, яркими цветами, расточает
Своей услады яд иль оставляет
Ожогов красных шрамы на душе;
А добродетель — серый плен, темница.
Нам с каждым шагом западня готова.
Для разума чужой и света духа,
Из мрака бьет источник наших действий;
В неведеньи, в незнаньи — наши корни.
Растущий бедствий свод — итог наш в прошлом
И будущее в книге у Судьбы:
Безумства смертных, преступленья смертных
Без устали века нагромождают
На несчислимый сонм природных зол;
Как будто мало тяжкой ноши мира,
Посевы бед упорно сеет смертный
Своей рукою в борозды богов,
Чтоб урожай трагичный жать все больше
От зол, покрытых Времени забвеньем.
Он сам идти решает в сети Ада;
То смертное созданье — враг свой худший.
Его наука — рока инженер;
Он всю обшарил землю, чтоб добыть
Орудья, что грозят его же роду;
Себя лишил он счастья, ближних блага.
У Времени, у всей своей истории
Он ничему еще не научился;
Как прежде, в грубой младости Времен,
Когда Земля в невежестве бежала
Вперед по столбовым путям Судьбы,
Гнет прежних зол к душе вселенской липнет:
Война, губя улыбку мирной жизни,
Сраженье и грабеж, разор и бойня —
Пока все те же лютые забавы
Враждебных человеческих племен;
Безумья час плоды столетий губит,
Бездумный гнев иль бешеная злоба
Сметают красоту, что создал гений,
И весь итог трудов могучих наций.
Он тянет в пропасть все, чего достиг.
Свое великолепье и величье
Он сводит в эпос рока и паденья,
Своей ничтожностью ползет согласно,
Как жалкий червь, в убожестве и грязи;
На голову свою он кличет кару неба
И погрязает в бедах, что себе же создал.
Соавтором трагедии вселенской,
Он входит в сговор с тленьем, роком, смертью.
Пришельцем, на загадочную землю
Он вечно вновь заходит ненадолго,
Но все достичь не может высшей цели —
Скиталец по кругам эонов Божьим,
В чьей долгой протяженности он заперт.
Души его широкие исканья
И вновь зовущие всегда надежды
Влекутся в путь своих кружений тщетных
В напрасном повтореньи дел пустых,
Влачась в стезе забытых скоро жизней.
Все — эпизод лишь в повести без смысла.
Зачем все это? Для чего мы здесь?
Коль в бытие извечного блаженства
Вернуться — духа нашего судьба
Иль в высь безличной тишины безмерной,
Ведь мы есть То и из Того пришли, —
Откуда взялся этот странный мир,
Бесплодной интерлюдией нелепой,
Что длится зря во Времени бескрайнем?
Чьей волей сплочен иль измышлен космос
В бездонной хладной пустоте Пространства?
Иль если эти бренные созданья
И краткие их жизни быть должны,
Зачем душе неведенье и слезы?
Откуда взялся зов к печали, к боли?
Иль все само возникло, без причины,
Лишь потому, что не могло не быть?
Что обрекло родиться дух бессмертный?
Прежде свидетель вечности извечный,
Нетленный гость средь преходящих сцен,
Стал на постой он в полутемной жизни
[Или: Ютится он теперь в потемках жизни.]
Средь лома мыслей собственных и грез.
Кто из блаженства пасть увлек его,
Лишась своей бессмертной привилегии,
Связал его бессменной волей жить,
Блуждать в прекрасном, горьком этом мире,
Приемля, ношей, радость, скорбь, любовь?
Иль если нету существа над миром,
Что за работой Времени следит,
Какой Детерминизм безличный, тяжкий
На тщетный труд обрек созданий бренных?
Так власть Иллюзии создала звезды!
Но в чем тогда души опора, правда
Среди вращенья нереальных солнц?
Иль, странницей, она ушла из дома
И забрела в тупик Времен и случая
И выход не найдет в бесцельном мире.
Где той Иллюзии начало, где конец?
Иль в нас душа, что мнится нам, — лишь греза,
И вечный дух — мираж, что явлен в трансе?»
И Нарад, помолчав, ответил ей:
Он рек, на звук земной уста настроив, —
И приоткрылся смысл судьбы глубокий,
Сплотясь в намеках хрупких смертных слов.
Его чело, скрижалью вышних мыслей,
Сияло вещим виденьем великим,
[Или: Торжественный окутал свет прозренья.]
Словно бы в ширь его легли безмолвно
Неписанные письмена богов.
И обнажил тот свет Времен движенье
Нелегкое, незримые труды их
Раскрыл; широкие прозренья-планы,
Еще незавершенные, что мудро
Эпох полет неспешный воплощает,
Явились тем очам, объявшим мир.
«Раз ночь пришла, так было солнце грезой?
Живет Предвечный скрыто в сердце смертных:
Он в горнице души твоей таится
В Свете, куда ни боль, ни скорбь не вхожи.
Но мрак пролег между тобой и им,
И ты чудесному не внемлешь Гостю,
И ты блаженного не видишь солнца.
Царица, мысль твоя — лишь свет Неведенья;
Он Божий лик сокрыл завесой яркой.
Он озаряет мир, рожденный в Несознаньи,
Но в мире смысл Бессмертного скрывает.
Свет разума затмил идею Вечного,
Надежды сердца скрыли волю Вечного,
Земли услады — благодать Бессмертного.
Поэтому потребовался миру
Навязчивый пришелец — мрачный бог,
[Или: Бесцеремонный бог — пришелец мрачный.]
Творец, учитель жуткий мира — боль.
Неведенье рождает и страданье;
Ведь скорбь твоя лишь вопль мрака к Свету;
Боль первенцем явилась в Несознаньи,
В первичной тел людских немой основе,
Где формой подсознанья спала боль:
Тенью в тенистом сумеречном чреве,
Ждет она часа пробужденья жизни,
Чтоб тоже пробудиться в ней и быть.
Ужасная мучительная Сила,
Родилась боль в одном последе с радостью
В утробе жизни, скрыв свою сестру.
За болью лишь смогла возникнуть радость.
Боль пропахала первые целины
Окаменевших почв всемирной спячки.
От боли начал дух свой путь из праха,
От боли Жизнь забилась в бессознаньи.
Скрыт, поглощен, пленен в материальном трансе,
Пришел в себя мечтатель, спящий Разум;
Он зримый мир воздвиг из грез своих,
Извлек из глубей подсознанья формы
И начал озирать свое творенье.
Усильями двух близнецов-сестер,
Темной и светлой, радости и боли,
Бездушный мир в себе постиг живую душу —
Иль неизменным было б Несознанье.
Боль — это млат Богов, что сокрушает
Сопротивленья глыбу в сердце смертных,
Живого камня медленную косность.
Когда б в нужду и скорбь сердца не ввергли,
В довольстве легком прозябали б души,
Не мысля превзойти свой смертный старт,
Не научившись ввысь взбираться, к Солнцу.
Здесь, на земле, повсюду труд и боль;
Нет схваткам родовым ее конца;
Века, столетия проходят тщетно,
Но Бог все ж не родился в ней пока.
И древняя Мать все с радостью встречает,
О пылкой муке молит, грандиозной дрожи;
Ведь в муках все рождаются творенья.
Повсюду на земле — богов мученье;
Вовеки, плетью Времени гонимы,
Они в бореньях, в схватках мук творящих
Извечную осуществляют Волю,
Рождая жизнь божественную в бренном.
В груди людской должна та Воля сбыться,
Борясь со Злом, что восстает из бездн,
Борясь с Неведенья упрямой мощью,
Борясь со мглой порочной воли смертных,
Борясь с ума их глупостью глубокой,
Борясь с их сердца косностью слепой.
На муки обречен вовеки дух,
Пока не будет человек свободен.
Повсюду битвы гром, сраженья поступь.
Стенаньем моря, вопль несется, смех
Отчаянья в ответ ударам смерти
И року крови, пота, тягот, слез.
В суровом мире люди умирают,
Чтоб человек мог жить и Бог родился.
Ужасного Безмолвья взгляд незыбный
Взирает на трагедию Времен.
Боль — длань Природы, что ваяет в людях
Величья стан: тот скульптор вдохновенный
С жестокостью небесной высекает
В противящейся глыбе божество.
Безжалостны в стремленьи страстной воли,
Вздымая молоты работ гигантских,
Вершат свой труд вселенной демиурги —
Могучими ударами куют
Себе подобных племя; их сыны
Отмечены безмерным их огнем.
[Или: Несут печать безмерную огня их.]
И хоть для смертных нервов нестерпимо
Богов творящих тяжкое касанье,
Но пылкий дух внутри взрастает в силе,
В титаньих муках обретая радость.
Спасающий себя живет покойно, просто;
Спасающий весь мир — его приемлет скорби,
И это каждому узнать придется,
Кого позвал порыв тот грандиозный.
Великие, что мир спасти приходят
От бед в тени Времен, в тисках Закона,
Должны принять ярмо страданья, скорби,
Взойти на Колесо, что сокрушить стремятся,
Взвалить на плечи груз людской судьбы,
Ценою мук неся небес богатства
Иль знанья дар оплачивая жизнью.
Сын Божий, ставший Сыном человека,
Опустошает горестную чашу
И воздает Божественную дань —
Ту дань, что Вечный должен роду падших,
[Или:
Опустошил мучительную чашу
И принял на себя долг Божества —
Тот долг, что Вечный взял пред падшим родом.]
Кого обрек на смерть, на жизнь в бореньях
И в тщетной жажде мира без печали.
И вот уплачен первородный долг,
И Вечный страждет в теле человека:
Он кровью подписал завет спасенья,
Он двери отворил в покой свой вечный.
Творец приемлет притязанья твари,
Господь закон выносит мук и смерти;
Разит возмездье Бога во плоти.
Любовь его дорогу проторила,
Что к Небу поведет земное племя:
Он отдал жизнь и свет, чтоб уравнять
[Или: Он отдал жизнь и свет, чтоб здесь списать.]
Неведения смертных мрачный счет.
Свершилось таинство ужасной жертвы,
Что Бог воздал за мир казненным телом;
Судьбой он принял Гефсиман, Голгофу;
Несет он крест с душой земли распятой;
Глумленье, брань — его венца признанье,
ТолпЫ проклятья — почести его;
Два вора, что распяты рядом с ним,
Смеются над его могучей смертью.
С челом в крови свой путь прошел Спаситель.
Тот, кто познал свое единство с Богом,
За свет души здесь платит смертью тела,
Бессмертным знаньем торжествуя в смерти.
На плахе четвертуемый, он гибнет,
Вопя казнимым гласом: «Я, я Бог»;
«Да, все есть Бог», — гремит зов вечный Неба.
В сердцах у смертных Божье семя спит,
На древе мира Божий цвет растет:
Все Бога обретет в себе и в мире.
Когда ж Спаситель в мир ниспослан Богом,
Чтоб душу мира повести к высотам,
Он должен понести ярмо земное,
Которое пришел сорвать навек;
Он должен претерпеть земные муки,
Которые пришел уврачевать.
Ужель, не разделив судьбы с землею,
Он мог бы победить ее недуги?
Его покой скрывает боль вселенной;
Хоть признаков борьбы не видно внешне,
Хоть мир несет он страждущим сердцам,
Но в нем идет незримая война —
Так платит он назначенную цену.
Огонь внутри него, сраженье, битва.
В груди несет он все страданья мира,
Все горести, всех прегрешений тяжесть,
Тот неподъемный гнет взвалив на душу:
Он принял бремя древнее земли.
Под натиском могучих полчищ Тьмы,
Титанов отражая нападенья,
Он пролагает свой нелегкий путь.
Вперед идет он, воин-пилигрим,
Терзаемый всемирным злом и болью:
Мильоны ран в душе его зияют.
Бессонный, он идет в ночи бескрайней;
Вокруг него орда враждебных сил;
Весь путь его — осада, вечный бой.
Но это не предел его страданий:
Единство обретя со всей вселенной,
Любовью обнимая всех созданий,
Стяжает он космическую муку:
Приходит горе всех живых существ
К его дверям и в нем приют находит;
Ужасной вервью вяжет состраданье
Всю боль в его едином горе, сделав
Все скорби всех миров его страданьем.
Столетий плач ему печалит очи;
Он тяжкого бича удары сносит,
Что издревле терзает сердце мира:
Вступил он в бой с враждебной древней Силой:
На нем, кроваво-липок, жгуч, хитон кентавра,
[Аллюзия на древнегреческий миф о гибели Геракла, надевшего отравленный хитон кентавра Несса.]
От яда мира посинело горло.
[Аллюзия на древнеиндийский миф о подвиге бога Шивы, выпившего мировой яд, чтобы спасти мир от гибели, отчего у Шивы посинело горло.]
И вот в престольном городе Материи
На шумном рынке под названьем «жизнь»
Он всходит на костер — в Огонь всевечный
На первородном рубеже незримом:
Чтоб одухотворить Материю,
Он самого себя приносит в жертву.
Бессмертный в путах смертности земной,
Придя и сгинув на путях Времен,
Биеньем вечности рождает Божий миг.
Он гибнет, чтобы возродился мир.
[Или: Он гибнет, чтобы мир вновь возрожденным жил.]
Пусть даже злейший огнь его минует,
Пусть не нахлынет мир, топящим морем, —
Лишь тяжкой жертвой неба высь стяжают:
Ждет битва, боль того, кто бьется с Адом.
Безвестный мрачный враг таится в нас
В глубинах скрытых, в сердце тайном лет,
Что взял за право портить Божий труд.
Он мира марш терзает из засады,
[Или: Тот враг сбивает мир с его пути.]
Порочит мысли, речи и дела,
Изъяном отмечает все свершенья;
[Или: Порок, изъян во все свершенья вносит.]
Пока он не убит, не быть здесь миру,
Не знать земле желанного покоя.
Незрим противник тот, но вездесущ:
Нас окружает тонких сил осада;
Наитья, наважденья чуждых царств
С пути сердца заблудшие сбивают;
В тенетах лжи томятся наши жизни.
Был издревле рожден могучий Недруг:
Поработитель жизней человечьих,
Прямой бессмертный путь от них таит он.
Та сила вечный Свет собой затмила,
Та сила вечной непокорна воле
И гонит прочь посланья Слова правды,
И искажает замысел вселенский:
Враждебный шепот манит сердце к злу,
Взгляд мудрости смежив, души прозренье;
Тот морок злой — исток всех наших мук,
Он в бедствия и боль ввергает землю.
Ту Силу победить придется всем,
Кто низвести стремится Божий мир.
Того врага, что скрыт в груди у смертных,
Им предстоит сразить — иль не видать им
Судьбы высокой, восхожденья в Духе.
Той внутренней войны нельзя избегнуть.
«Тяжел Спасителя суровый труд;
Сам мир становится его врагом,
Гонителями — те, кого б он спас:
Ведь мир влюблен в неведенье свое,
Чья тьма — спасенья отвергает свет;
Дает он крест в расплату за венец.
Сверканья тонкой струйкой в длинной ночи,
Весь труд его сквозь долгий ход Времен
Немногого достиг; он спас немногих —
Другие, поборовшись, отступают:
Сокрылось Солнце, Ночь объяла землю.
Есть счастья тропы рядом с Божьим солнцем,
Но редкий всходит солнечной тропою;
Лишь чистые душой шагают в свете.
Показан выход, тяжкий бегства путь
Из мрака, из печали, из оков;
Но как избегших горстка мир спасет?
Ведь медлит под ярмом весь род людской.
Жизнь не спасти, пусть и высоким, бегством,
Ту жизнь, что на земле осталась падшей.
Отверженного рода не возвысит бегство,
Не принесет ему победу, царство Божье.
Свет больший нужен миру, сила высшая.
Хоть Свет растет и тает в мире Ночь,
Все ж лишь когда погибнет Сила вражья
И зло сразим мы в собственном жилище,
И Свет войдет в основу несознательную мира,
Он труд закончит свой, а до тех пор
Наполовину сделан труд его.
Все ж в мир грядет непобедимый в латах;
Он встретит бег часов недвижной волей;
Его главы победной не согнут
Удары мира, и в Ночи растущей
Покойным, твердым будет шаг его;
Отступит цель — он не ускорит поступь,
Не внимет голосам высоким в ночи,
Низких богов не призовет на помощь;
Он взор стремит лишь к непреложной цели.
Сдаются люди, ищут троп полегче —
Он не оставит путь высокий, трудный,
Что к пикам Вечного один лишь всходит;
Уж слышен шаг его на несказанных планах;
Он небеса и землю превратил в орудья,
Перешагнув пределы и земли, и неба,
Закон их превзойдя, им пользуясь как средством.
И жизни длани обуздал он крепко
И прочно сердцем овладел своим.
Взор не затмят ему Природы трюки:
Он предан цели Истины далекой;
Судьбы сопротивление глухое
Не может воли сокрушить его.
На тропах роковых, в проходах жутких,
Душой неуязвим, не сгинув сердцем,
Он путь торит в осаде Сил земных
Сквозь западни Природы, схватки с миром.
Боль и блаженство духом превзойдя, —
Зло и добро, что мир ему приносит,
Встречает он покойным равным взором.
Схватиться должен он и с жутким Сфинксом,
Его загадку встретить, погрузиться
В глубины долгой темноты его.
В пучины Несознанья он прорвался,
Что даже от своих сокрыты взоров,
Узрел, как Божий сон творит миры волшебно,
Как ладит Бог немой Материи устройство,
Витая в снах своих в невежественной спячке,
Как Сила без сознанья созидает звезды.
Постиг он Несознанья труд, закон
И ход бессвязных мыслей, косных действий,
Рискованных растрат идей, порывов
И хаос машинальных повторений,
Случайных зовов шепот, лживой правды,
Что душу в клобуке с пути сбивает.
Все у него в ушах звучит и вновь смолкает;
Все, из безмолвья встав, вновь в тишь его уходит.
Его дремота основала космос,
Но бодрствование смутное его
Все ж заставляет мир казаться тщетным.
Из Небыти восстав и к Небыти влечась,
Его могучее и мрачное неведенье
Дало земле рожденье; в нем хранятся
Тот лом и хлам, которым сложен мир
И в чьи пучины может кануть он.
Оно стесняет, вяжет шаг души,
Оно родитель нашего невежества.
Он должен свет призвать в те бездны мрака —
Иль не проснется к Истине Материя
И вся земля — не взглянет в очи Богу.
Все темное он должен знаньем просветлить,
Все извращенное — своей распутать силой:
Он должен низойти во тьму вселенной,
Чтоб светом озарить ее, он должен
Достичь другого брега моря лжи.
Он в сердце зла проникнуть должен взором,
Познать его права быть во вселенной,
И мрачную потребность мира в нем,
И корни жуткие его в природной почве —
И мысль постичь, что демонами движет,
Титана длит заблудшую гордыню,
И ложь, что скрыта в снах земли порочных:
Он должен низойти в извечный Мрак
И Божью ночь познать, как прежде Солнце.
Он должен в преисподнюю спуститься
И потревожить горестные Шири.
Всеведущий, нетленный, беспредельный,
Он в Ад нисходит, чтобы мир спасти.
Он воссияет в негасимом Свете
На рубежах, где все сошлись миры;
Там, на краю шагов Природы высших
Все сущее Закон свой явит тайный,
Противоречья прекратят раздор,
Враги сольются в радостных объятьях;
Там станет боль неистовым восторгом,
Зло станет снова первозданным благом,
И скорбь замрет на персях у Блаженства,
Лишь зная слезы сладостные счастья,
Лишь отягчая взор тоской экстаза.
Тогда придет конец Закону Боли.
Небесный свет пребудет на земле,
В сердца людей слетит провидец горний;
Всевышний луч глаза раскроет людям,
И царство Истины сойдет на землю,
В Материю внесет сиянье Духа,
Пробудит тишь ее к бессмертным мыслям,
Живой Глагол вдохнет в немое сердце.
И жизнь вместит блаженство Вечности,
И даже плоть сама вкусит бессмертья.
Тогда Спаситель завершит свой труд.
«Нести дотоле жизни семя смерти
И скорби в медленной Ночи стенать.
О человек, смирись с законом боли,
Которому подвластен мир великий,
И на пути суровом в мире мук
Ищи душе поддержки в силе Неба,
Взор к Истине направь, стремись к любви, к покою.
Тебе отпущена блаженства малость,
Прикосновенье свыше к дням земным.
Так сделай дни свои дорогой духа,
Ведь в скромных радостях, в печалях малых
Ты шаг за шагом всходишь ближе к Богу.
Не мчись ты к Божеству стезей опасной,
Не открывай дверей безвестной Силе,
Путем Титана не взбирайся к Богу.
С Законом бьется он надменной волей,
Ему перечит он в гордыне мощи.
Он рвется к небу лестницею бурь,
Алкая рядом жить с бессмертным солнцем.
Гигантской силой жаждет вырвать он
У жизни и Природы — вечных право;
Берет он штурмом мир, судьбу и небо.
Он не идет пред трон Творца высокий,
Не ждет, когда, простершись, Божья длань
Из смертности его его возвысит.
Все б в мире он присвоил, все б стяжал,
Ничтожным «я» тягаясь с бесконечным.
Препятствуя богов путям свободным,
Своим он сделал свет земли и воздух;
Монополист энергии всемирной,
Он подчинил людей обычных жизнь.
Он боль свою и боль других созданий
Лишь в средство превращает для себя,
На смерти и страданьи зиждет власть.
В спешке и лязге изъявлений мощи,
В буйстве, в избытке славы и позора,
Неистовый в насилии и злобе,
Мир сотрясая поступью своей,
Он чувствует в себе величье бога,
Покою Вечного бросает вызов:
Сила — его небесный образ «Я».
Титана сердце — хлябь огня и силы;
Оно ликует, морем неуемным,
В паденьи, крахе, гибели созданий,
Питает мощь своей и прочих болью,
Вбирает сладко страсть и горесть мира;
Его гордыня, мощь зовут к борьбе и муке.
Он упивается страданием плоти
И стоичеством именует стигмы.
Незряч и слеп, глазеет он на солнце;
Теряя сердцем ищущего Зренье,
Не видит больше света вечности;
Он запредельность мнит лишь пустотой бездушной
И ночь свою считает мрачным бесконечным.
Природой вознося пустую нереальность,
Он видит в Небыти единственную явь:
Он образ свой запечатлел бы всюду,
Все толки б именем своим увлек.
Он каждое мгновенье — центр вселенной.
Он видит Бога в жалком «я» своем.
Он поглотил весь мир ничтожным эго
И самостью раздался в бесконечность.
И ум его, всплеск в Небыти предвечной,
Подсчитывает мыслей череду
На грифельной доске Времен бесчасных.
Могучее бездушье он скрывает
Небытия вселенской философией.
Нирвана в нем живет, глаголет, деет
И сотворяет невозможный мир.
Его аморфный дух — извечный ноль
И «я» — пустой безличный абсолют.
Не мчись тем ярым шагом, о душа,
Не ввергни суть свою в ту Божью ночь:
Расти покойно, мерно в человеке.
Не через боль душа вступает в вечность,
[Или: Страданье для души не пропуск в вечность.]
Не ждет от жизни небо платы скорби.
Сноси, но не проси удара, смертный,
Иль быстро боль и скорбь тебя настигнут:
Для воли бренной путь тот слишком тяжек;
В пределах лишь сохранна сила смертных;
Все ж бесконечность — цель твоей души;
За мира ликом слез ее блаженство.
Есть мощь в тебе, которой ты не знаешь;
Ты скрытой искры запертой сосуд,
Что ищет вырваться из пут Времен:
Пока ты держишь взаперти ту искру,
Печать, ее закрывшая, есть боль:
Блаженство — Божества венец извечный,
Свободный, неотягощенный болью —
Тем таинством слепым, что мучит жизнь.
Ведь боль всегда — Неведения роспись,
Что подтверждает: есть сокрытый бог,
Хоть жизнь его упорно отрицает.
Найди его — и кончатся страданья.
А до тех пор страдать вовеки жизни.
В покое духа — над судьбой победа.
Терпи; в итоге ты найдешь свой путь к блаженству.
Блаженство — тайная душа всех тварей,
И даже боль и скорбь — его наряды,
Оно и в горе скрыто, и в слезах.
В себя вмещая часть лишь Божьей силы,
Порабощен своим ничтожным эго,
Утратил ты божественность сознанья,
Бредя в неясном полумраке плоти,
И вынести не можешь дланей мира,
Его гигантского прикосновенья,
И ты кричишь и корчишься от боли.
Счастливого Танцора мирозданья
Три маски: безразличье, боль и радость —
Блаженства Божий лик от глаз сокрыли.
Так стань единым с Богом силой духа —
И боль твоя в экстаз преобразится,
И безразличие — в покой безбрежности,
И радость рассмеется обнаженно,
Взмывая к высшим пикам Абсолюта.
«О смертный, не кляни судьбу и смерть,
Ты сам навлек все беды на себя;
Ты сам избрал смятенный этот мир
И ты лишь — автор собственных мучений.
Однажды в безграничном «Я» нетленном,
В безбрежье Истины, Сознанья, Света
Душа из счастья своего воззрилась,
Плывя в блаженстве бесконечном Духа,
Зная свое бессмертье и единство,
Царя вне Времени и вне Пространства,
На Вечного смотря, живя в Безмерном.
И, странной тенью Истины влекома,
Она из любопытства потянулась
К инакости себя, ее манил
Безвестный Лик, что вглядывался в ночь.
Там звала негативная безмерность,
Чудесная тянула пустота,
Чей подражал избыток грандиозный
Богу и нескончаемому Времени,
Природе-антиподу дав рожденье
И косной бессознательной Материи,
Где ожил преходящей свет души,
Горя в рожденьи, в смерти, в темной жизни.
Соткался Ум, в Небытие глазевший,
В нем проявляя образы и формы
Того, что не могло вовеки быть;
Всего, что есть, вместил он отрицанье.
Ничто предстало Бытия истоком,
Гигантскими печатями сокрытым,
Его немой опорой в голой бездне,
В чью бесконечность должен кануть дух:
Природа помраченная ожила
И семя Духа понесла в себе,
Что скрылся, притворясь, что нет его.
Сознанье вечное причудой стало
В бездушном всемогущем Несознанье,
Блаженство, прежде — воздух вольный духа,
Лишь случаем предстало в смертном часе,
Лишь чужаком в бесчувственной вселенной.
Словно величьем Пустоты манима,
Душа, увлечена, склонилась к Бездне,
Возжаждав приключения Неведенья,
Чудес, сюрпризов Неизвестного,
Бесчисленных возможностей, что крылись
Во чреве Хаоса, в Небытия пучине,
В глазах бездонных Случая играли.
Она пресытилась извечным счастьем,
Соскучась, отвернулась от бессмертья,
Влечась на зов опасности и риска,
Алкая пыла горя, драмы боли,
Угрозы гибели, нагого бегства в ранах,
Музыки краха, чар ее и грома,
Остринки жалости, любви азарта
И страсти и гримас Судьбы двуликой.
Усилий тяжких мир, трудов суровых,
Сраженье на краю опасном смерти,
Боренье сил, безмерная неясность,
Восторг творенья из Небытия,
Странные встречи на путях Неведенья
И спутничество душ полуизвестных
Иль существа отдельного величье,
Что в одиночку мир свой покоряет,
Ее позвали из покойной слишком вечности.
Так началось гигантское паденье,
Огромное свершилось нисхожденье:
Ведь что увидит дух, сплотится в явь,
И что душа представит, станет миром.
[Или:
Что видит дух, то истину творит,
Что вообразит душа, то станет миром.]
Так Мысль, что из Вневременья слетает,
Космических последствий указатель,
Богов путеводитель, может стать
Циклическим движеньем в вечном Времени.
Так тот слепой безмерный выбор создал
Великий мир, смятенный, недовольный,
Неведенья приют, обитель Боли:
Здесь — главный стан желанья, горя штаб.
Скрыт Вечного восторг безмерной маской».
Но Ашвапати отвечал провидцу:
«Так, значит, духом правит внешний мир
И нет внутри ключа, о духовидец?
Но что же есть Судьба, когда не воля духа,
Что воплощается в веках вселенской Силой?
Не Мощь ли свыше в Савитри явилась?
Та Мощь не ровня ль властная Судьбе?»
[Или:
Я думал, Сила свыше в ней явилась;
Той Силы мощь — не ровня ли Судьбе?]
Но Нарад отвечал, скрыв правду правдой:
«О Ашвапати, будто бы случайно
Пути-дороги вьются, в чьих каемках
Шаги людей блуждают иль бегут
В бездумные часы, в богов моменты,
Все ж в каждом шаге, в каждом преткновеньи
Ваш ход провидит свыше вечный взор.
[Или: Сокрыта воля провиденья свыше.]
В изгибе каждом, в каждом повороте
Начертан безупречно жизни путь,
В потоке Времени стремясь в безвестность;
Ключ к ним в руках незыблемых бессмертных.
Ведь яркий знак сакральный вещих зорь
[Или: Ведь гордый иероглиф вещих зорь.]
Значенье глубже в символах являет,
Возвышеннее чертит письмена,
Чем скованная видит Мысль, но как
В том убедит мой голос ум земной?
Небес любовь, чья мудрость превосходит
Воззренья смертных, их мольбе не внемлет;
Не ослепясь дыханьем их желаний,
Не омрачась от туч надежд и страхов,
Она любви готовит бой со смертью,
Ей привилегию дарует боли.
В душе у дочери твоей таится
Величье, что преобразить способно
Ее саму и все вокруг, но к цели
Должно добраться по камням страданья.
Хоть сложена небес нектарной чашей,
Хоть сплочена из горнего эфира,
Она сама спустилась в этот воздух,
Чтоб разделить потребность смертных в горе,
Все, что несло ей радость, сделать болью.
Убогий смертных ум ведом словами,
Их зренье скрылось за стенами Мысли
И в приоткрытые лишь смотрит двери.
Из небосвода Истины безбрежной
Они лишь режут ленты-небеса
И мнят, что лента каждая — все небо;
Иль, глядя на безмерную возможность,
Дают пластичной Шири имя «Случай»;
Зрят долгие плоды всемудрой Силы,
Что размечает ход Времен бескрайних,
Но мыслят вязь ее — бесцельной цепью
Иль мертвой дланью хладной Неизбежности;
Они не внемлют сердцу тайной Матери,
Волненьям пылким, что ей грудь вздымают,
И чувствуют лишь хлад десницы тяжкой
Безжизненного косного Закона.
Вневременного волю, что во Время
Низводит поступь Истины вселенской
С ее свободным абсолютным шагом,
Они лишь мертвым видят механизмом
Иль гнетом бессознательной Судьбы.
Таинственного Мага заклинанья
В Материи простерли власть законов,
И все покорно им, пока те длятся;
Но дух на каждый акт дает согласье:
Шаг в шаг Свобода шествует с Законом.
Коль Маг решит, все может измениться.
Коль человек сольется волей с Богом,
Коль мысль его завторит мыслям Божьим,
Всеведущим он станет, всемогущим;
Хоть он бредет в луче Природы смутном,
Все ж может ум его принять свет Божий
И мощь его — открыться Божьей силе, —
И, чудеса творя, он станет чудом.
Лишь так он может быть царем Природы.
Так решено, и Сатьяван умрет;
Назначен час, удар фатальный избран.
Что может быть еще, то до поры
Записано в души ее глубинах,
Но нем, неведом судьбоносный свиток,
Пока его не вскроет должный час.
Судьба есть поступь Истины в Неведеньи.
[Или: Судьба — развитье Истины в Неведеньи.]
О Царь, твоя судьба — всечасный договор
[Или: О Царь, твоя судьба — всечасный акт обмена.]
Между Природой и твоей душою,
Что Бог блюдет, провидящим арбитром.
Судьба — баланс лишь в книге у Фортуны,
Что можешь ты принять или отвергнуть.
Ведь может человек принять судьбу,
А может отказаться с ней мириться.
Пускай Единый сохранит вердикт незримый —
Тебе в кредит запишет он отказ:
Ведь в роке не конец, печать глухая.
Взмыв из трагического краха жизни,
Взмыв из мучения и смерти тела,
Дух лишь мощней взлетает в пораженьи,
[Или: Дух восстает мощней из пораженья.]
С паденьем каждым ширит крылья силы,
В блестящих неудачах мчит к победе.
О человек, все случаи, событья,
Что ты встречаешь на дороге жизни,
Хоть в скорбь и радость вводят плоть и душу,
Не есть твоя судьба — они проходят;
Твой дух остановить и смерть не в силах:
Цель, путь, что ты избрал, — твоя судьба.
Судьба твоя есть жертвоприношенье
Богам на их алтарь дел, мыслей, сердца,
Что долго ты свершаешь, чтоб однажды
Они твой тайный дух тебе открыли,
Чтоб стал един ты с Богом, в тебе скрытым.
О ты, душа, о странница в доспехах,
Что вторглась в мир, в неведенье Природы
И всходит вновь к незримым горним высям,
Твоя судьба — марш непрерывный, битва
С невидимыми Силами-врагами,
Путь из Материи в бессмертье Духа.
Искательница смелых приключений,
Стремясь в слепых веках непрозорливых,
Сквозь долгий жизней ряд влекома силой,
Она, копьем, пронзает ширь столетий.
В пыли, в грязи земного поля брани,
Ведя бои на многих направленьях,
В атаках страшных на фронтах опасных,
В израненных и долгих отступленьях,
Обороняя идеала форт,
Со всех сторон крушимый, иль сражаясь
С ордой врага в твердынях одиноких,
[Или:
Со всех сторон крушимый, иль снося
Жестокий натиск в битвах одиноких.]
Иль встав в ночи вокруг костров бивачных
И ожидая поздних труб зари,
В лишеньях, в изобилии и в боли,
В опасности, в триумфе и в паденьи,
В зеленых рощах и в пустынях жизни,
По солнечным хребтам, по голым топям,
Сомкнув ряды, идут с отставшим тылом
К огням кочующего авангарда
Войска с дороги сбившегося бога.
И все ж однажды в долгом том походе
Он вспоминает свой забытый дух,
Вновь небеса найдя, откуда пал,
Неизреченной радости вкусив.
Тогда неудержимый фронт его
Сметает, наконец, в могучем штурме
Последние Неведенья оплоты:
Ввысь, за пределы познанной Природы,
Ввысь, за преграды видимых вещей,
В безвестном без границ ведя разведку,
Он в чудном вышнем воздухе шагает,
Пока, взойдя к немой вершине мира,
Не встанет на блестящих Божьих пиках.
Напрасно ты скорбишь о Сатьяване;
Ведь смерть его — начало высшей жизни;
Смерть — только новая возможность духа.
Свел замысел безмерный две души
И действуют сообща любовь и смерть,
Чтобы достичь одной великой цели.
Ведь из тенет опасности и боли
Небес блаженство явится на землю,
Во Время непредвиденное грянет,
Исполнится секретный Божий план.
Не Случая камнями сложен мир,
Не бог-слепец судьбы возводит зданье;
Всезрящей силой жизни план начертан,
И в нем у каждой линии есть смысл.
Величественным зодчеством высоким
Известных мастеров и безымянных
Возводятся чертоги мирозданья
[Или: Возводится вселенной сооруженье.]
Незримым, что велит незрячим дланям, —
И в нем она — одна из главных зодчих.
«Царица, с волей тайной не борись;
Времен событья и перипетии —
В ее безмерном замысле шаги.
Не лей бесплодных кратких слез людских
Наперекор бездонным мигам сердца,
Что волю Божью сознает в себе:
Оно способно рок свой встретить стойко;
Во всеоружьи одинокой силы
Оно в себе выносит скорбь и смерть,
Смело смотря в лицо судьбе враждебной.
В чудовищном, безмерном этом мире,
От действа отстранясь, уйдя в себя,
Она, одна противостав вселенной
В могуществе безмолвной воли духа,
Пылая страстью жертвенной души,
В лицо судьбы вперяет взор отважно
И помощи не ждет от человека,
Не ждет поддержки от богов высоких:
Бывает, что единственная жизнь
Могучая земли решает участь,
У временем порабощенных сил
Она не просит выручить ее.
Лишь ей подвластен труд ее безмерный.
Не вмешивайся в спор, великий слишком
Для сил твоих, в боренье не вступай,
Что слишком глубоко для смертной мысли,
В его вопрос к Природы косным узам,
Когда душа нагая, без покровов,
Лицом к лицу встречает бесконечность,
Когда в своей широкой слишком теме
Рискует воля смертной в одиночку
Направить шаг в безмолвье вечности.
Как в небесах без спутников звезда,
Не изумляясь безднами Пространства,
Лучом своим пронзает бесконечность, —
Когда один, сильней всего великий.
Живет он данной Богом силой духа,
Ведом лучом из внутреннего света,
Что одиноко льет его душа.
Душа, что может жить наедине с собою,
В своей вселенной одинокой встретит Бога.
Быть может, день настанет судьбоносный,
Когда на рубеже смертельном встретить
Придется ей свой рок и рок вселенский
Лицом к лицу без чьей-либо поддержки,
Неся в груди одной все будущее мира,
Неся людей надежду в одиночку в сердце,
Чтоб победить за всех иль проиграть
На том краю отчаянном последнем
Наедине с небытием, со смертью.
В величьи одиноком ей придется
В последнем этом действе роковом
Пройти во Времени опасный мост,
Венца достигнуть мировой судьбы,
Все для людей добыть иль все утратить.
Одной, затерянной в безмолвьи грозном
Решающего часа в судьбах мира,
Над смертным временем взойдя душою,
Лицом к лицу со Смертью — или с Богом,
На безнадежном рубеже безмолвном
Наедине с собой, со смертью, с роком,
Меж Временем застыв и Вневрем;еньем,
Где бытие должно найти конец
Иль жизнь — свою основу перестроить,
Одной ей должно победить — иль пасть.
В тот час к ней не придет людская помощь,
Не станет рядом светлый бог в доспехах.
Не возноси мольбы напрасной к небу,
Ведь лишь она и может всех спасти.
За тем безмолвная спустилась Сила,
За тем пришла сознательная Воля,
В ней обретя обличье человека:
Лишь ей дано спасти себя и мир.
Царица, отступись от той безмерной сцены,
Не отвратишь ты час ее Судьбы.
Ведь должен час ее прийти однажды,
И помешать тому никто не в силах:
Не думай отклонить ее с пути,
Что ей ниспослан небом, не вели ей
Спасаться от ее же высшей воли.
Тебе нет места в том гигантском споре;
Твоя любовь и страсть — не судьи здесь;
Оставь судьбу ее и мира Богу:
Пусть он один заботится о ней.
Пусть кажется, что он ее оставил
За всех сражаться силой одинокой,
Пусть кажется — все рушится и гибнет,
Сдается сердце, всюду — смерть лишь, ночь,
Все ж мощь ее, дарованная Богом,
Способна в одиночку биться с роком
Даже над бездной, где преходит все
И кажется, что Смерть одна лишь рядом
И человеческая сила-слабость
Не может ни помочь, ни помешать.
Уговорить не думай скрытой Воли,
Не вмешивайся в труд, что дух ее
Своей же силе дал: ее оставь
Душе ее могучей и Судьбе».
Он рек и смолк — и театр земной покинул.
Оставив бой и боль на нашем шаре,
Он взмыл в свой дальний счАстливый приют.
Сверкающей стрелой, пронзившей небо,
В сияньи славы горний духовидец
Затмил пурпурное блистанье полдня
И скрылся с глаз, растаяв как звезда
В Незримом, словно в океане света.
Но все еще был слышен клич в безбрежьи,
И внемлющей душе в пределах бренных
Высокий, отдаленный глас бессмертный
Все пел и пел любви предвечной гимн.
Конец Песни 2
КОНЕЦ КНИГИ VI
Перевод с английского и примечания: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ
***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)
Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,
номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443
мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415
Мой емейл: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***
ПРИМЕЧАНИЯ
Асур (Асура) (ударение на начальное «а») — в индийской духовной традиции один из демонических Владык этого мира, Титан.
АшвапАти — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты отец Савитри, правитель страны Мадра; на санскрите его имя букв. означает «Повелитель Коня». По словам Шри Ауробиндо, конь в древней ведической символике означает духовную энергию, аскезу, тапасью. Поэтому в символическом смысле А. является «Повелителем тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам бытия». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм А. как воплощения «Всемудрого, который ведет невежественный мир» (I. 3, с. 22), как первопроходца и водителя духовной эволюции человечества, олицетворяющего устремление человечества к своему Божественному Истоку.
Гефсимания (Гефсиман) — место в Иерусалиме за Кедронским потоком у подножия Елеонской горы, где любил уединяться Христос и где он молился в тяжких душевных страданиях, перед тем как претерпел крестные муки. Вероятно, во времена Христа здесь располагалась давильня для выжимки оливкового масла (греч. — гефсиман). По мнению некоторых толкователей, здесь находилось селение; по свидетельству св. евангелиста Иоанна Богослова, это был просто сад. В саду до сих пор сохранилось восемь больших и очень древних масличных деревьев. Здесь же расположена гробница Богородицы.
ДьюматсЕна — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты: отец царевича Сатьявана, правитель страны Шальва, ослепший и свергнутый с престола и живущий в изгнании в лесной отшельнической обители; на санскрите его имя буквально означает «Повелитель Светозарных Воинств». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле он олицетворяет «Божественный Разум, который здесь ослеп, утратив свое небесное царство видения и в результате этой потери — и свое царство величия и славы».
Нарад (Нарада) (ударение на первое «а») — в индийской духовной традиции известный риши, провидец, преданный бога Вишну, который обладает способностью свободно странствовать по различным мирам, играя на музыкальном инструменте в;ина и исполняя особую роль в наступлении определенных событий, направляемых Божественной Волей. Согласно Шри Ауробиндо, он «олицетворяет выражение Божественной Любви и Знания» (Письма о Йоге, с. 392 (SABCL, 22)). В «Савитри» Н. предстает как небесный мудрец, Человек божественный, провидец, певец высочайшего экстаза, спускающийся из Рая на землю с именем Вишну на устах, чтобы сообщить Савитри и ее родителям судьбоносное пророчество о смерти Сатьявана и тем самым инициировать Йогу Савитри, а также поведать человечеству утоляющее слово о торжестве души человека над Роком и Смертью.
Несознание (Несознательное, Бессознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:
Высочайшее Бесконечное, будучи ничем не связанным, может в ходе своей космической манифестации проявлять в Себе, в Своем беспредельном сознании в качестве одной из его бесчисленных возможностей нечто, казалось бы, противоречащее ему самому, — то, что несет в себе Мрак, Бессознательность, Инертность, Бесчувственность, Дисгармонию и Разложение. Именно в таком проявлении мы видим основу материального мира, называя его, как принято говорить сейчас, Бессознательным, — это Океан Несознания Ригведы, в который погрузился Единый и из которого Он проявился в форме этой вселенной; еще его называют Небытием, Асат. … Однако даже в самом Несознании и за всеми извращениями Неведения скрыто присутствует и действует Божественное Сознание, чтобы все больше и больше проявлять себя и в конце концов сбросить свои обманчивые покровы. Поэтому и говорится, что мир призван выразить Божественное.
Письма о Йоге, с. 9 (SABCL, 22)
Несознательное представляет собой как бы обратное, перевернутое отражение высшего Сверхсознания и обладает таким же абсолютным бытием и самопроизвольным действием, но это бытие погружено в состояние глубокого самопоглощенного транса, в бездну собственной бесконечности.
Жизнь Божественная, с. 550 (SABCL, 18)
Послед — плацента, оболочка плода.
Савитри (ударение на первое «а») — в индийской духовной традиции воплощение стихотворного размера гаятри, дочь бога Солнца Сурьи, жена верховного Творца Брахмы — то есть его творческая Сила-Шакти; в легенде из Махабхараты дочь царя Ашвапати, возлюбленная и затем жена царевича Сатьявана. По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — это «Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения мира». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как воплощения Божественной Матери, пришедшей освободить душу мира от власти смерти и неведения.
СатьявАн — в легенде о Савитри из Махабхараты сын царя Дьюматсены, возлюбленный и затем муж царевны Савитри; на санскрите его имя буквально означает «несущий в себе истину, приверженный истине, стремящийся к истине; правдивый, выражающий истину». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — «это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как души мира, которой в единстве с Присутствием и Силой Божественной Матери, олицетворяемой Савитри, предстоит утвердить в мире жизнь божественную.
Фортуна — в римской мифологии богиня счастья, случая, удачи. Изображалась с рогом изобилия, иногда на шаре или колесе с повязкой на глазах.
Шальва (ударение на первое «а») — древнее название страны в западной Индии, то же, что теперешний Раджастан (Раджпутана). Также имя древней царской династии, правившей в этой стране. Царем этой страны по преданию был Дьюматсена, отец Сатьявана. Используется и как название народа этой страны.
Шива — «благой», «благосклонный», «Благословенный», имя Ипостаси Предвечного, выражающей Силу, Господь тапаса, энергии подвижничества и самообуздания; третье божество индуистской Троицы, особо связанное с;работой разрушения; часто ассоциируется с созерцательным йогином, аскетом, погруженным в медитацию на горных вершинах.
Эон (от греч. aion — «век», «эпоха») (геол.) — промежуток времени геологической истории Земли, самая большая единица геологического времени. Включает несколько геологических эр. Длительность последнего — фанерозойского Э. оценивается в 570 млн. лет.
* * *
Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:
www.savitri.su
Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.
Часть I «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=24#24
Другие Песни Части II:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=26#26
Мой фотопоэтический сайт:
www.ritam-art.com
Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:
www.sriaurobindoashram.org