... пусть будет, хоть его и не должно было быть
В тот день, когда мир стал трезвым,
Я ее держал за руку.
Останавливал кровь порезов ее,
Чтоб она не досталась богу.
И когда бесстыдное солнышко
Похотливо мазалось тучами,
Я шептал ей слова на ушко,
Без причины, на всякий случай.
Я ей мог только петь песенки,
Я ей мог лишь рассказывать сказочки,
А она молчала болезная
Пожираемая заразой.
И в глазах было безразличие,
Хоть пыталась она улыбаться.
Не спускался я до неприличия,
Чтоб просить ее задержаться.
Она крикнула – «Время не терпит!
Время – сука, только калечит,
Они выдрали мне сердце,
Груз вины взвалили на плечи.
Я теперь всем должна как будто,
Эта жалость и скорбь в лицах.
Затянулась дурацкая шутка,
Будь проклята эта больница».
Я ее обнимал крепко,
Говорил о других дорогах,
Говорил, что ей там, наверное,
Будет скучно и одиноко,
Но пускай подождет, я скоро,
Для посмертия – лета – мгновение.
Я застыл в разрушении слов,
Я стоял перед ней на коленях.
Уходя она не прощалась,
Двадцать лет я не мог вспоминать.
Как она прошептала устало –
«Я люблю тебя, я буду ждать».