Белизна атакует – без шума и маршей бравурных.
побеждая внезапным десантом застывшую грязь.
Обреченностью дышит небрежный набросок гравюры,
нацарапанный белым на черном листе ноября.
Белый саван смягчает жестокую прямоугольность
перекрестков, скрещения веток и линии крыш.
Белизна накрывает притихший и сумрачный город.
Только отблеск рябиновых бусин – бессовестно рыж.
Белоснежность зимы.
Ледяная стерильность больницы,
и крахмальность манжет, и привычная лживость фаты.
Беломраморность склепа. Белила на клоунских лицах.
Мертвой гипсовой маски усмешка. Глазницы пусты.
Я последние крохи тепла берегу неустанно,
я стараюсь терпеть, я простуженным горлом шепчу.
Прикасаясь к горячей руке, удивляюсь – как странно...
И боюсь попросить – ты согреешь?
Хотя бы чуть-чуть.